Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю»

После долгого обсуждения преимуществ экономического равенства я спросил профессора Ричарда Уилкинсона, не считает ли он, что у стран с низким коэффициентом Джини могут быть и отрицательные черты. Не выглядят ли самые равноправные общества несколько скучноватыми и унылыми? Списки лучших городов для жизни состоят из мест с чистыми улицами, велосипедными дорожками и гастрольной версией «Призрака оперы» вроде Берна или Торонто. Города, где все бурлит и вдохновляет, вроде Нью-Йорка и Барселоны туда не попадают. (Кстати, я несу за это немалую часть ответственности. Каждый год я участвую в подготовке опроса «Качество городской жизни», который проводит журнал Monocle.

В последнем опросе Копенгаген был назван лучшим местом для жизни в мире.) Задав этот вопрос, я спохватился, что на фоне социальных бедствий, которые исследованы в «Ватерпасе» – преступности, подростковых беременностей, ожирения, рака, самоубийств и т. п., – дефицит качественной уличной еды или интересных граффити вряд ли можно считать серьезной проблемой.

«Так говорят, – ответил профессор. – Но за неравенство приходится платить слишком дорогой ценой – это и стрессы, и депрессии, и проблемы с наркотиками и алкоголем, и склонность к нарциссизму».

Однако со мной согласны многие датчане, которые считают свою родину до отупения скучной. Недавно обозреватель общенациональной газеты Berlingske

Анна София Хермансен поделилась с читателями своими ощущениями от удушающего датского однообразия: «В Дании так скучно. Мы одинаково одеты, ходим в одни и те же магазины, смотрим одни и те же телепередачи и не можем понять, за кого голосовать на выборах, поскольку все партии одинаковы. Мы до слез похожи друг на друга… В этой стране стал явью фильм ужасов 1970-х “Вторжение похитителей тел”».

Другой известный комментатор, Нилс Лиллелунд из газеты Jyllands-Posten, указывает на более серьезные побочные эффекты датской ментальности, впитавшей в себя Законы Янте: «В Дании не растят находчивых, трудолюбивых, инициативных, успешных или выдающихся. Мы воспроизводим безнадежность, беспомощность и безликую посредственность». Это перекликается с наблюдениями Мэри Уолстонкрафт. Она писала, что датская «любовь к деньгам делает людей не предприимчивыми, как в Америке, а расчетливыми и осторожными. Я не могу назвать другой столичный город, где активная деятельность была бы столь же малозаметной». Как писал журнал The Economist

в своем специальном номере, посвященном Северной Европе, Скандинавия – отличное место, но… только для середнячков. Если человек умеренно талантлив, умеренно амбициозен и не мечтает о многом, то все у него будет нормально. Но того, кто незауряден, мечтает о великом, строит большие планы или просто выделяется на фоне остальных, раздавят, если он не успеет эмигрировать.

Этот критический настрой разделяет даже преисполненный энтузиазма Уве Кай Педерсен из Копенгагенской Школы Бизнеса: «Я люблю Данию, но работать мне нравится за рубежом. Уплата налогов для меня – дело чести, потому что я знаю, что если мне что-то понадобится, я это получу… Дания – лучшее место для жизни, но для меня сплоченность и мелкобуржуазная общинность неинтересны. Я хочу работать в самых лучших местах, а с точки зрения образования и высокой науки Дания таковых не предлагает. И какого черта здесь нельзя утром просто зайти в книжный и купить The New York Times за пять долларов? Или выпить чашку кофе за нормальные деньги?»

Подавляющее большинство людей наверняка согласится, что дорогой кофе и необходимость мириться с очередной заезжей труппой мюзикла Mamma Mia

 – вполне разумная цена за жизнь в справедливом и функциональном обществе. Дания, да и остальная Скандинавия, – не то место, где сердце начинает биться чаще, это не Нижний Ист-Сайд и не Копакабана. Но в отдаленной перспективе наличие солидной пенсии и надежного беспроводного Интернета будет лучшим выбором – по крайней мере пока пластинка крутится, а датское чудо продолжается.

Большинству своих собеседников я задавал один и тот же вопрос: «Каковы ваши опасения относительно будущего Дании?» Одно слово появлялось в ответах чаще других – слово «благодушие». Многие опасались, что датчанам слишком долго и слишком сильно везло и теперь они чересчур довольны жизнью, позволяющей просто сидеть в удобном кресле и смотреть в окно. Датчан должен был бы насторожить тот факт, что в одном из последних рейтингов качества жизни ОЭСР они скатились на седьмое место, уступив среди прочих Норвегии и Швеции.

«В 2000-х все решили, что Дания – лучшая страна на свете, и точка. А подобное благодушие – очень вредная вещь», – говорит Мартин Огеруп.

«У взаимного доверия есть недостаток, – предупреждает профессор Кристиан Бъорнскоф. – Люди становятся излишне оптимистичными. В этом социально ориентированном государстве у нас накопился целый ворох проблем, но народ думает, что все само собой наладится и проблемы исчезнут».