Почти идеальные люди. Вся правда о жизни в «Скандинавском раю»

Мы отправились обратно к деревянной избушке. Санта показал себя настоящим профессионалом. Буквально за час он выкроил для нас время в своем графике, сделал вид, что встречается с нами впервые, и отвечал на мои вопросы так, будто никогда в жизни не слышал ничего более оригинального.

Это был не первый и не последний случай, когда я смог убедиться в легендарной финской надежности. Мало того, пока я пытался привести в чувство свой диктофон, сопровождавшая нас замечательная женщина из PR-службы Рованиеми позвонила на финское радио. Оттуда пообещали в течение часа прислать новый прибор. Напоминаю, что дело происходило за полярным кругом.

Пора честно сказать, что я думаю о Финляндии – следующем пункте нашей скандинавской одиссеи. Я думаю, что финны – просто фантастические люди. Я не перестаю восхищаться ими. Я был бы абсолютно счастлив, если бы этим миром правили финны. Они – мои герои, они – в моем сердце. По мне, пора заменить слово «фантастика» на «финнтастика».

Я не единственный обожатель родины муми-троллей, немногословных автогонщиков и компании Nokia. Педагогов всего мира восхищает финская система образования – они хотели бы узнать секреты, которые выводят ее на первое место в международных рейтингах. Финская экономика занимает третье место в мире по конкурентоспособности. За последнюю пару лет журналы Newsweek и Monocle

, а также британский аналитический центр Legatum Institute единодушно признавали эту страну и ее столицу лучшими местами для жизни на нашей планете. По показателю дохода на душу населения Финляндия опережает все остальные западноевропейские страны. Ее экономика – единственная в еврозоне, которой зануды из рейтинговых агентств из года в год выставляют оценку AAA[68]. Финны входят в число наименее склонных к коррупции наций: вместе с датчанами и новозеландцами они делят первенство по результатам опросов Transparency International

.

Финны – основательные люди, на которых можно полагаться. Они обладают нордическим сдержанным юмором и очень тонкой иронией. Как-то раз, приехав в Хельсинки собирать материал для этой книги, я поздним вечером оказался в баре и разговорился с задумчивым финским кинорежиссером. В какой-то момент я упомянул название своей будущей книги. Он замер, не донеся до рта рюмку с водкой, внимательно посмотрел на меня из-под насупленных бровей и спросил: «Почему «почти идеальные»?»

Кроме того, финны – самый воспитанный народ из всех скандинавов. Конечно, это звучит как утверждение, что орангутаны умеют есть ножом и вилкой лучше других человекообразных обезьян. Но англичанину, живущему в этом регионе, приходится ценить любые проявления вежливости. До Дэвида Нивена[69] им, конечно, далеко, но финны входят в поезд после того, как все желающие вышли, пропускают друг друга в дверях и редко интересуются, можно ли заработать на жизнь писательством.

Чем больше я узнаю финнов и печальную историю их страны, которую веками раздирали на части, тем сильнее моя симпатия и уважение к ним. Я без ложного стыда считаю себя поклонником и горячим сторонником всего финского. Когда в разговорах начинают сравнивать между собой другие страны, я обязательно вставляю: «А в Финляндии такое невозможно» – если речь о чем-то плохом, или: «В Финляндии этого еще больше» – если говорят о хорошем, например, о выходных днях.

И хотя в этом рассказе вы встретите разные оценки, имейте в виду, что я считаю Финляндию, или Suomi (предположительно от suo, что значит «болото», но верится в это с трудом), просто потрясающей страной.

Впрочем, мое первое впечатление об этой нации, населяющей культурную и тектоническую трещину между Западной и Восточной Европой, было иным. Первые слова о Финляндии не слишком воодушевляли. Интернет-сайт «Посетите Хельсинки!», единственный из виденных мной сайтов подобного рода, содержал рекламу другого туристического направления (Менорки[70]). Я, конечно слышал, что финны – очень скромный народ, но согласитесь, что это слишком.

Другая информация удручала не меньше. Один мой датский родственник, съездивший в Хельсинки по делам, рассказывал о мрачном, сером городе в советском доперестроечном стиле; городе, населенном угрюмыми амбалами, которые превращаются в пьяных безумцев от одного запаха пива. Деловые партнеры водили его в зловещего вида стрип-клуб на втором этаже многоэтажного дома. При одном воспоминании об этом родственника начало трясти и он отказался сообщать дальнейшие подробности, за исключением того, что проснулся на следующее утро в прямом смысле слова в канаве.