Почти нормальная семья

– Вы только что сказали: «Их там не было». Кого вы имели в виду?

Стелла делает неопределенный жест рукой.

– Криса, – отвечает она. – Кристофера Ольсена. Его не было в квартире, и поэтому я села на велосипед и уехала домой.

– Но вы не сказали «его». Вы сказали «их». Во множественном числе. Более одного лица. Кого еще, помимо Кристофера Ольсена, там не было?

Стелла бросает быстрый взгляд на Микаэля:

– Амины, как я полагаю.

– Амины Бежич?

Стелла кивает.

– Я должен просить вас ответить вслух на вопрос прокурора, – говорит Йоран Лейон. – Чтобы это было зафиксировано в записи.

Стелла смотрит на него. Верхняя губа дрожит.

– Да, – произносит она утрированно громко.

Повернув голову, я замечаю, что бородатый журналист внимательно наблюдает за мной. Едва наши взгляды встречаются, как он поспешно отворачивается.

Что он думает обо мне? Я оглядываюсь на других слушателей. Что они думают? Жалеют меня? Некоторые наверняка меня обвиняют. Считается, что родители несут часть вины за своих детей. Особенно в моем случае. Во-первых, я женщина и мать – к мужчине всегда больше снисхождения. Во-вторых, я хладнокровный адвокат защиты, в то время как мой муж – милейший пастор, проповедующий любовь Всевышнего и золотое правило христианской морали.

Может быть, мое место тоже на скамье подсудимых? Бок о бок со Стеллой, по обвинению в родительской несостоятельности и сопричастности преступлению. Уверена – есть люди, которые считают, что так и должно быть.

Йенни Янсдоттер бросает многозначительный взгляд на председателя суда и продолжает. Я понятия не имею, о чем думает прокурор, но то, что она считает меня совершенно неповинной, маловероятно.

– Почему вы сочли, что Амина может быть дома у Криса? – спрашивает она Стеллу.

– Не знаю. Я так не считала.

– Но вы только что сказали именно это.

Янсдоттер добивается эффектной тишины в зале. Стелла не знает, куда направить взгляд.

– Почему вы считали, что в этот вечер Амина была вместе с Кристофером Ольсеном? – спрашивает прокурор. – Разве вы не прекратили все контакты с Ольсеном? И вы, и Амина?

На лбу у Стеллы выступает испарина. Ее страх просачивается сквозь душный зал и пристает к моей коже, словно липкая масса. Я начинаю отчаянно чесаться.

Держись, Стелла! Не теряй самообладания!

– Мы перестали проводить время с Крисом, – говорит она, глядя на прокурора.

– Перестали? – переспрашивает Янсдоттер, не сводя с нее глаз, но Стелла не отводит взгляда. – У вас была договоренность?

– Типа того.

Янсдоттер не слушает ответа. Она уже задает новый вопрос:

– Вы утверждаете, что поехали на велосипеде домой, когда никто не открыл дверь в квартире Криса. В каком часу это было?

– Не знаю, – отвечает Стелла.

Она косится на Микаэля. Все происходит так быстро, что большинство сидящих в зале, вероятно, ничего не замечают. Но я все вижу. И я знаю, что процесс достиг критической точки. Если Стелла по-прежнему будет утверждать, что она пришла домой в два, свидетельские показания Адама рухнут. Не может он, выступая на суде, противоречить словам Стеллы. В груди у меня словно бы все залито цементом.

Микаэль тянет за узел галстука. Пот начинает проникать через рубашку. Сейчас станет ясно, удалось ли ему выполнить свою задачу.

– Вы даже примерно не знаете, сколько было времени? – спрашивает Янсдоттер.

Стелла чуть заметно поджимает губы:

– Что-то около половины двенадцатого или ближе к двенадцати. Типа того.

Цементный блок в моей груди перестает давить, воздух проникает в легкие.

– На допросе вы сказали, что пришли домой в два часа ночи, – сурово говорит Янсдоттер. – Это не соответствует действительности?

Стелла опускает глаза:

– Я сказала так, чтобы наказать папу.

Похоже, Янсдоттер искренне удивлена.

– Поясните.

– Когда я узнала, что папа дал мне алиби, я захотела выставить его лгуном.

Ни малейшего сомнения в голосе.

– Вы хотите сказать, что солгали на полицейском допросе, чтобы наказать своего отца?

– Да.

– Почему вы захотели наказать своего отца, Стелла?

– Он всегда слишком меня опекал. Временами у нас совсем портились отношения. Я вела себя по-детски.

Я рада, что Адам этого не слышит. И я знала, что ему не придется это слышать.

– Вы наверняка понимаете, что это звучит очень странно, – говорит Янсдоттер.

– Да, но это так.

– Все действительно так? Может быть, вы лжете сейчас, Стелла? Чтобы защитить своего отца?

Она поднимает глаза и уверенно качает головой:

– Нет!

Янсдоттер листает свои бумаги:

– Когда вы вернулись домой в тот вечер, Стелла? На допросе вы заявили, что вернулись в два часа ночи…

– Я была дома до двенадцати. Между половиной двенадцатого и двенадцатью.

Прокурор громко вздыхает.

– Стало быть, вы с Аминой Бежич заключили соглашение, что никто из вас не будет встречаться с Кристофером Ольсеном, – произносит прокурор. – Я правильно поняла?

– Это не было соглашением. Мы просто решили, что не будем больше иметь с ним дело.

– Почему вы решили не общаться с Кристофером?

– Мы обнаружили, что он лжет. Он типа хотел поссорить нас с Аминой, а это никому никогда не удастся.