Почти прекрасны

– Он не упомянул меня, но я выяснил, почему Брэндон общался с федералами. Дело не в том, что он хочет избавиться от меня и попытать счастья с тобой – может лишь отчасти, – но все куда серьезнее. Я знал, что Адам хорошо зарабатывал на этих боях, он ездил на «Ламборджини», ради всего святого! Он не мог заработать настолько больше меня. Но теперь все становится ясно.

– Что он тебе рассказал?

– У Адама был партнер по бизнесу.

Я поморщилась.

– С каких это пор?

– Почти с самого начала. Парень, который дрался в Круге, еще во времена моих братьев. Когда он окончил колледж и бросил ринг, то предложил Адаму совместное дело, чтобы продолжать зарабатывать деньги на боях. Но они не просто собирали ставки в подвале. Адам устанавливал камеры перед каждым боем. Они включали стрим и собирали ставки со всего мира. Адам получал миллион в год.

– Что? – спросила я громче, чем собиралась.

– Он ничего не говорил мне, чтобы не отщипнуть лишнего от своей доли, он и так делил все наполовину с партнером.

Я открыла рот:

– Брэндон?

Трэвис кивнул.

– И… и что? Брэндон тоже в беде и хочет утянуть тебя за собой?

Трэвис весело усмехнулся:

– И он сам пошел к ним. Подумал, что это лишь вопрос времени, прежде чем его поймают, поэтому пошел и сказал федералам, что может помочь в обмен на неприкосновенность.

– И они согласились? Зачем им это, если они могли заполучить вас обоих?

– Потому что они пока не знают о нем. Он не сказал о своей причастности и не скажет, пока не заполучит то, что им нужно для моего ареста. Тогда ему дадут неприкосновенность. Если они схватят нас обоих без доказательств, то проиграют оба дела. Или получат доказательства от Брэндона и смогут арестовать меня.

– Хорошие новости заключаются в том, что они не найдут ничего достоверного. Они знают, что свадьба состоялась после пожара, но мы так быстро уехали. Расследование опирается на то, смогут ли они найти факт нашего пребывания в аэропорту или до вылета. Если до аэропорта нас не зафиксировали камеры, и они не смогут доказать факт нашего пребывания, мы можем утверждать, что были где угодно. Если не доказано обратное. Их дело будет строиться на второстепенных обстоятельствах. Но если Брэндон будет давать показания против меня, или если получит признание…

Я с силой сжала цепочки качелей, чувствуя, как металл впивается в кожу.

– Нам придется припереть его к стенке, Трэвис. Не знаю как, но надо повернуть это против него, и он надолго отправится в тюрьму.

Трэвис посмотрел на звезды.

– Не знаю, как мы сможем это сделать. Может, пора уже признаться.

– В чем признаться?

Он повернулся ко мне, в его глазах сверкали слезы:

– Все очень плохо. Все намного серьезнее, чем мы думали. Бенни хочет вмешаться. Ты уже соврала федералам и шантажировала репортеров газеты. Мне и так сложно представить, как я буду без тебя неизвестно сколько лет, но если еще и ты увязнешь, я не смогу с этим смириться. Буду умирать от страха за тебя, не пострадала ли ты, не заболела ли, тоскуешь ли… сожалеешь о том дне, когда наши пути пересеклись…

– Трэвис, – сказала я, поднимаясь.

Я ухватилась за качели, где сидел Трэвис, а потом забралась к нему на колени, обхватывая его ногами, обвила руками шею и поцеловала. Губы мужа казались напряженными, чужими, будто он был далеко отсюда. Я обхватила его лицо ладонями.

– С нами все будет в порядке, слышишь? Я придумаю выход. Как и всегда.

Трэвис покачал головой, наши взгляды встретились. Он выглядел потерянным.

– Не на этот раз, голубка.

Я отстранилась, всматриваясь в его лицо.

– Что происходит в твоей голове?

Он поднялся, удерживая меня на весу, потом поставил на ноги, будто я ничего не весила.

– Ты должна уехать.

Я засмеялась:

– Брось.

Он не улыбнулся.

– Хорошо, куда поедем? В Мексику?

– Ты возвращаешься к Марку и Пэм, а потом приедешь сюда к осеннему семестру.

– Трэв… какого черта, наша свадьба через неделю!

– Ш-ш, – сказал он, протягивая ко мне руки и осматриваясь. – Думаешь, мне этого хочется? Это крайние меры. Только так я смогу защитить тебя.

– Значит, ты хочешь развестись?

Он заморгал и уставился под ноги. Попытался что-то сказать, но слова застревали у него горле.

– Мы можем аннулировать брак. Для свадьбы в Вегасе это проще простого.

– Нет, – покачала я головой. – Нет! Я не дам согласия!

Трэвис потянулся ко мне, и я чувствовала себя такой маленькой в его объятиях, опустила голову и прижалась щекой к его рубашке. Руки сложила вместе у себя на груди, сцепив пальцы в замок.

– Голубка, я люблю тебя больше целого мира. Больше собственной жизни. Когда я попаду в тюрьму, то потеряю тебя, поэтому мне приходится так поступить. Я обязан спасти тебя.

– Ты же не серьезно. Возьми свои слова обратно.

– Это все равно произойдет, а когда это случится, то не хочу, чтобы ты была рядом. Мы скажем, что я пришел к тебе после боя и попросил выйти за меня. Мы полетели в Вегас, и ты понятия ни о чем не имела. Я обо всем тебе наврал. Использовал в качестве алиби.

– Я уже сказала им, Трэвис, что сама предложила жениться на мне!

– Тогда я еще что-нибудь придумаю.

Меня напугала бесповоротность в его голосе. Мои губы задрожали.