Почти семейный детектив

Мама никакого расследования проводить и вовсе не хотела, боясь, что оно бросит какую-то тень на имя ее отца (перефразируя Остапа Бендера, можно было предположить, что все крупные приобретения могли быть сделаны только нечестным путем), от известия о стоимости портсигара она чуть ли не поседела разом, запричитала, что теперь боится находиться с ним под одной крышей, потому что придут воры в ночи, дорогую игрушку отберут, а ей дадут по голове. Она потребовала, чтобы Илья обеспечил безопасность и ей, и портсигару. В солидном банке была арендована ячейка для хранения ценностей, содержание которой обходилось за год в кругленькую сумму. Портсигар был помещен туда вместе с мамиными драгоценностями, а также коллекцией золотых и серебряных монет, также доставшихся от деда.

Иногда мама ходила в банк, чтобы подержать в руках свои сокровища, и вот когда она пришла вчера вместе с Вовой, чтобы показать ему царский портсигар самого «Фаберже», того в ячейке не оказалось. История выглядела невероятной, но тем не менее случилась. Надо признать, крайне не вовремя.

— Папа… — Галицкий повернул голову. Он видел их с Ганной сына очень редко, и обращение «папа» из уст мальчишки с непривычки резало слух. — Папа, а этот портсигар, который бабушка потеряла, он очень дорогой?

— Бабушка ничего не теряла, — Эсфирь Григорьевна появилась в дверях, промокнула кружевным платочком глаза, вид у нее был страдальческий. — У бабушки портсигар украли.

— Мамочка, если так, давай обратимся в полицию, — наверное, в сотый раз устало предложил Галицкий. Еще одно общение с полицией в его планы не входило, но если маме так будет спокойнее…

— Илюша, в банке просили не обращаться в полицию, пока они не закончат внутреннее расследование, — тоже в сотый раз ответила Эсфирь Григорьевна.

— Папа, бабушка, а если эта вещь такая дорогая, откуда она появилась у моего прадедушки?

Галицкий в очередной раз подумал, что сын перенял у матери привычку смотреть точно в корень.

— Понятия не имею, — признался он. — Когда-то давно я хотел разобраться в этом, но все руки не доходили, а потом забыл. Хотя у портсигара был номерной знак, по которому его путь вполне можно было проследить.

— Номерной знак? А ты помнишь какой? — Глаза Вовки блестели. Галицкий знал, что его младший сын — человек разносторонних интересов и увлекающийся. Мальчик учился в естественно-математическом лицее, отличался логикой и упорством ученого. Ему действительно было интересно.

— Погоди, где-то есть его описание, — Илья улыбнулся и заставил себя вылезти из кресла. — Мама, я посмотрю в кабинете?

— Да ради бога. — Эсфирь Григорьевна махнула рукой. — Я так хотела показать Вовику семейную реликвию. Но не получилось. Что ж, не увидит, так хоть услышит.

Галицкий сходил в кабинет, сел за стол из красного дерева, тоже доставшийся в наследство от деда-адвоката, вытащил резную шкатулку, в которой хранились документы, перелистал пачку бумаг, вытащил одну, развернул. Это было описание золотого портсигара Фаберже, сделанное ювелиром при проведении оценки. В бумаге подробно описывались клейма — фирмы Фаберже, мастера HW (Генрик Вигстрем), тройник Санкт-Петербургского окружного пробирного управления — женская головка в кокошнике, обращенная вправо, с шифром округа — греческой буквой «альфа», высшей, «царской» пробой золотого изделия — 56 и инвентарный номер, чуть стертые, но все-таки различимые цифры 24516.

— На, смотри, — он протянул сыну бумажку, которую Вовка взял с легким трепетом.

— Можно я это перепишу? — спросил мальчик.

— Да ради бога, — Галицкий махнул рукой. — Делай что хочешь, только бумажку потом давай положим на место, а то еще и ее потери бабушка не переживет.

— Бабушке уже все равно, — Эсфирь Григорьевна снова появилась в дверях, на голове ее красовалось мокрое полотенце. — Бабушка уже не ждет от жизни ничего хорошего.

Илья тяжело вздохнул, представив, как ответила бы его мама, узнав про историю с убийством любовника Милены. Он боялся, что утаить эту историю не удастся, вне зависимости от того, чем она закончится. Впрочем, его мама всегда умела отличать главное от второстепенного. Несомненно, история с пропажей портсигара ценой в миллион долларов ее взволновала, но если возникла бы реальная опасность, угрожающая репутации сына или ему самому, то тут, Илья был уверен, мама собралась бы, мобилизовалась и стойко вынесла бы до конца любые невзгоды, не ноя и не жалуясь.

Глава шестая

«Вы шумите-шумите надо мною, березы…»

Адрыян Карпович Дзеткевич не понравился Ганне с первого взгляда. Директор Витебского большого книжного магазина и ресторана «Лiтара», что переводилось на русский язык, как «буква», на вид казался таким же неестественным, как и звучание его имени.

— Адрыян — это Андриан или Андрей? — уточнила Ганна, когда Дзеткевич представился ей.