Под белым небом. Как человек меняет природу

Когда я посетила Кембридж, работа над гондолой шла полным ходом, и Кит предложил мне все показать. Мы направились по лабиринту коридоров в лабораторию, забитую трубами, газовыми баллонами, упаковочными ящиками, печатными платами и целым гипермаркетом разных инструментов.

— Вот рама гондолы, — сказал он, указывая на переплетение металлических балок размером с сарай. — А вот пропеллеры.

Кит объяснил, что эксперимент будет проходить поэтапно. Сначала беспилотный воздушный шар будет дрейфовать через стратосферу, выбрасывая из гондолы поток частиц. Потом он поменяет направление движения и поплывет обратно через шлейф частиц, чтобы изучить их поведение.

Цель эксперимента состоит не в том, чтобы проверить работоспособность геоинженерных методов как таковых, — килограмма карбоната кальция или диоксида серы далеко не достаточно, чтобы вызвать заметные изменения климата. И все же SCoPEx станет первым строгим полевым — или, если угодно, небесным — испытанием этих методов, и многие были против того, чтобы аэростат вообще поднимался в воздух.

— Даже с незначительным количеством аэрозоля, — сказал мне Койч, — это чрезвычайно символично — поднять в стратосферу воздушный шар, распыляющий светоотражающие частицы.

— Есть люди, которые считают, что мы не должны проводить этот эксперимент, по довольно логичным, на мой взгляд, причинам, — сказал мне Кит, наблюдая за тем, как один из его аспирантов наносит эпоксидную смолу на шасси гондолы SCoPEx. — Но расставим точки над «i»: единственный физический риск заключается в том, что гондола развалится и упадет кому-нибудь на голову.

Гарвардская исследовательская программа по геоинженерии на данный момент финансируется лучше всех в мире — инвестиции в нее составляют почти $20 млн. Но в Соединенных Штатах и Европе есть несколько других групп, изучающих иные формы «климатического вмешательства».

Сэр Дэвид Кинг, химик, который был главным научным советником премьер-министров Великобритании Тони Блэра и Гордона Брауна, а также специальным представителем правительства по вопросам изменения климата, недавно запустил в Кембридже свою исследовательскую инициативу, создав Центр по восстановлению климата.

— На сегодняшний день температура примерно на 1,1–1,2 °C выше температур доиндустриального уровня, — сказал мне как-то Кинг по телефону. — И вывод заключается в том, что это перебор. Например, арктический морской лед таял и продолжает таять гораздо быстрее, чем предполагалось в соответствии с прогнозами. Мы видим, что ледяной покров Гренландии тоже начинает таять быстрее, чем ожидалось. И как же нам со всем этим справиться?

По словам Кинга, помимо радикального сокращения выбросов — «честно скажу, без этого нам придется туго», — Центр был создан для содействия исследованиям в области извлечения углерода и технологий «повторного замораживания» полюсов. Одна из идей, которую он упомянул, — это полярный вариант «осветления облаков». Согласно этому проекту, в Северный Ледовитый океан нужно будет отправить флот кораблей, которые распылят в небе мельчайшие капли соленой воды. Теоретически кристаллы соли увеличат отражательную способность облаков, что уменьшит количество солнечного света, падающего на лед.

— Мы надеемся, что так получится сохранить слой морского льда, который образуется во время полярной зимы, — сказал Кинг. — И если повторять эту процедуру из года в год, можно постепенно, слой за слоем восстановить лед.

Дэн Шрэг — директор Центра окружающей среды Гарвардского университета и обладатель Макартуровского «гранта для гениев». Он помог создать гарвардскую программу по геоинженерии и входит в ее консультативный совет.

«Кое-кто пришел в ужас от перспективы конструирования климата в масштабах всей планеты, — писал он. — По иронии судьбы, такие инженерные усилия могут стать последней надеждой на выживание большинства естественных экосистем Земли — хотя, возможно, если такие инженерные системы будут развернуты, то экосистемы уже нельзя будет назвать естественными»[229].

Офис Шрэга находится примерно в квартале от офисов Кита и Койча, и, когда я приехала в Кембридж, мы договорились с ним о встрече. Первым меня встретил пес Шрэга, добродушный чинук Микки.