Под большевистским игом. В изгнании. Воспоминания. 1917–1922

Комиссия генерала Поливанова была, по существу, смешанной комиссией, поскольку на нее было возложено согласование требований, предъявляемых к армии военной наукой, с требованиями революции, вследствие чего в ней участвовали представители двух противоположных течений. Ее работа была организована, по моему мнению, совершенно неправильно и в ущерб прежде всего военному ведомству. Отсутствовало то, что всегда являлось обязательным в межведомственных комиссиях: не было предварительных совещаний между собою представителей одного и того же ведомства, защитников ее интересов. Эти совещания были необходимы для того, чтобы самим разобраться в своих делах, выработать единство взглядов на рассматриваемые вопросы и затем уже выступать в общих заседаниях с представителями другой стороны, не противореча друг другу во время прений. Результатом этого существенного пробела в организации работы комиссии было то, что в ней вовсе не было той сплоченной военной партии, которая дружно отстаивала бы интересы армии, руководясь как при голосовании, так и во время прений партийной дисциплиной. На деле же был полный сумбур. Вспоминаю такой случай. Обсуждался параграф Декларации [прав солдата] об отдании чести{41}

. Несколько представителей военного ведомства более или менее убедительно и горячо доказывали необходимость сохранения этой формы приветствия, отрицая, что это является пережитком крепостного права, каковым его считали представители Совета солдатских и рабочих депутатов, не видя в нем ничего унизительного, а напротив, выражение взаимного уважения членов корпорации друг к другу, и так далее в том же роде. Но вот встает один из представителей военного ведомства, делегат из армии, подполковник, военный юрист, и произносит громовую филиппику против отдания чести, начиная ее словами: «Давно пора бросить эту бессмыслицу, это поклонение шляпе Гойелера, повешенной на шесте, этот пережиток крепостного права и т. п.».

Посудите, какой эффект произвела подобная речь! Какое впечатление остается после этого у многочисленных слушателей из состава солдатских делегаций, присутствовавших на заседаниях комиссии и с живым интересом следивших за прениями. Интересно знать, как они делились своими впечатлениями с пославшими их по возвращении на фронт.

Во время этой речи я не знал, куда глаза деть, и избегал смотреть на представителей Совета солдатских и рабочих депутатов, на губах которых играли иронические улыбки.

В голосованиях представители Совета солдатских и рабочих депутатов не участвовали, так как входили в состав комиссии с правом только совещательного голоса. На самом же деле голоса их были решающими, так как, в случаях несогласия комиссии с их мнением, они прямо заявляли: «Как хотите, но все равно вы не можете заставить солдат отдавать честь или воспретить митинги и политическую пропаганду в казармах или в окопах; вас не послушают и вам все равно придется, волей-неволей, примириться с фактами» и т. д.

В действительности оно так и было. Но подобное положение вещей делало совершенно непонятными как работу комиссии, так и ее значение. К чему же она в таком случае собиралась? К чему же тратилось ежедневно 4–5 часов драгоценного времени? Разве для того только, чтобы, поболтав, погорячившись, потрепав и без того уже расстроенные трехлетней кампанией нервы, принять «к сведению и исполнению» те положения, которые были выработаны Советом солдатских и рабочих депутатов.

Естественно, возникает вопрос, какую же роль играл генерал Поливанов, председатель этой комиссии. Репутация генерала Поливанова была вполне достойной: он был известен за человека умного, очень дельного, строгого начальника, умевшего заставлять работать своих подчиненных, прекрасного знатока технической стороны военного дела, что заслужило ему доверие и всеобщее уважение в думских кругах, как со стороны его друзей, так и врагов. Личное нерасположение государя императора, которое трудно было скрыть{42}, увеличивало его популярность в революционных кругах. Большинство ожидало увидеть генерала Поливанова на посту военного министра, который он покинул год тому назад, и в назначении Гучкова видели лишь попытку круто переделать Россию на западный лад.