Под чертой (сборник)

У меня есть такая гипотеза. У полиции и ОМОНа, начиная от дежурных на телефоне и заканчивая главными начальниками, есть система распознавания «свой-чужой». «Чужие» – это все те, кто намекают, что жить можно иначе, что жизнь можно менять. Неважно, то они при этом несут – муляж Конституции с 31-й статьей, дуршлаг с макаронами или полную чушь. А «свои» – это те, кто говорят, что у нас было великое прошлое (неважно, какое– языческое, православное или советское), и что нельзя ничего менять.

Потому что власть натренировала своих защитников: хорошее – оно только в прошлом. И каждый, тянущий в будущее – враг. А то, что страна об эту старину тыщу раз спотыкалась, начиная с дураков-князей, которые влезли в свои усобицы только потому, что не хотели менять систему управления, сохраняя передачу власти «листвицей», по кругу, как деды-отцы, – так где вы выдели полицая, пусть даже начальника, который по истории хоть бы одну книжку прочел?

Вот ОМОН приезжает и трясет стариной, – почти как при Иване IV.

Невидимый и неосязаемый монстр хохочет.

2013

66. Страна невымученных уроков//

О том, какие лекции были бы интересны старшеклассникам 1 сентября

(Опубликовано в «Огоньке»

Как выясняется, многие взрослые согласны преподать старшеклассникам один-другой урок. Это здравая идея, но на определенных условиях. Боюсь – утопических.

Началось с того, что в августе прошлого года я побывал в гостях у нашего посла в Финляндии Александра Румянцева. Физик-ядерщик, в прошлом директор Курчатовского института, он сидел в воскресенье в своем гигантском хельсинкском кабинете под триколором и работал: готовился к лекции, которую собирался читать в посольской школе 1 сентября. На столе лежала книга финского математика Рольфа Неванлинны «Пространство. Время. Относительность». Румянцев собирался рассказывать старшеклассникам о теории относительности.

Я эту идею – а какую бы лекцию прочитали в школе вы, когда бы вам предложили? – не просто запомнил, но и обратился ко всему честному свету в соцсетях. (Что касается меня самого, то я бы прочитал о русских диссидентах – начиная с Курбского, Хворостинина, Котошихина, Караджича. Там много пересечений: как всех их диссидентами сделало тупоумие русской власти, как они переходили из православия в западное христианство…)

Ответов пришло много. Порой неожиданных.

Например, хотели прочитать лекцию не только про ксенофобию и толерантность, но и про Фрунзенскую коммуну (тут я вздрогнул. О господи! Да, было в СССР в 1960-х коммунарское движение, пытавшееся явочным порядком создать «социализм с человеческим лицом»! Я был знаком с Симоном Соловейчиком, про Фрунзенскую коммуну писавшим! Но кто сейчас про тех педагогов-новаторов помнит…)

Хотели рассказывать школьникам про культурный код современного горожанина. Про эмиграцию. Про профессиональное самоопределение и про западную идею «свободного года перед университетом» (так называемый year gap, – кода студент, зачисленный, скажем, в Оксфорд, берет годовой отпуск и отправляется в Африку: набраться опыта, а заодно учить местных ребятишек английскому). Про плюрализм. Про выход из психологических рамок семьи и школы. Снова про плюрализм – религиозный. (Вообще эта тема доминировала – видимо, нетерпимость достала).

А объединяло список одно. Ни одна из тем не могла быть, говоря шкрабским языком, раскрыта в школьных стенах. (И не говорите только, что преподавание плюрализма входит в курс обществознания. Как сказала дочка коллеги: «На уроке училка нам диктует про толерантность, а на перемене говорит, что таджиков надо высылать, а геев сажать».)

Потому что учить математике, физике, химии, биологии, языкам в школе можно: стандартные знания вполне можно заложить в рамкой жесткой «прусской» системы, на которой стоит наша школа. А вот рассказывать про «вкусненькое», поведать то, что действительно волнует, от «где находится душа и от чего зависит мое «я»?» до «почему люди ищут Бога и почему ударившиеся в религию так часто глупеют?» – невозможно.

Потому что школа – это госстандарт, отмеренные на весах Минобра часы, единая программа.

А «лекция мечты» – продукт штучный.

Я вот жалею, что Румянцева не смог послушать. Но представляю, как училка-«физичка», отрабатывающая часы и считающая дни до пенсии, засушила бы ту же самую тему.

Разрешение этого противоречия (между стандартом, конвейером – и уникальным, интересным), однако, возможно. Если любопытный подросток имеет доступ к внеклассному образованию. Где классные взрослые, вроде Румянцева (а они большая редкость) готовят индивидуальный продукт.