Под чертой (сборник)

А вторая черта, объединяющая возраст, – это циничное презрение к нравственности, морали, нематериальным ограничителям поведения. Подразумевается, что о нравственности талдычат либо попы, называя «духовностью» любовь к Отечеству (за которым явственно маячит Государство в виде Государя), – либо выпавшие из системы голодранцы, нищетрахи, которые уж настолько козлы, то вообще ни к каким деньгам присосаться не могут, а потому держатся за свой сраный «дух». А положи перед ними котлету на тарелке, – как тут же про свое «морально-аморально» забудут (здесь каждый может припомнить свое – свой момент, когда перед ними появились и котлета, и тарелка). И мое соображение, что вообще-то нравственный стержень и есть то, что помогает выдерживать мороз, когда с тебя содрали всякую шубу, а то и шкуру – выслушивается насмешливо. Знаем-знаем. Протопоп Аввакум. Борьба мракобесия с властью.

Моральные принципы в моем поколении не стоят и ломаного гроша.

Мое поколение воспитывалось сначала на любви к дедушке Ленину, потом на борьбе с мещанством, потом на понимании, что твои учителя – большей частью просто несчастные, битые, ломаные, трусливые приспособленцы, потом на западном ветре свободы, потом на умении выхватить на несомые ветром дензнаки, потом на иерархии в мире дензнаков и в мире власти, самой ставшей дензнаком, и тогда уж – чтоб не осталось никакого духа Запада, потому что Запад нам в нашей жизни и конкурент, и укор.

Мое поколение понимает формулы поведения как сложение и умножение либо вычитание и деление дохода.

Вкладываться в российскую недвижимость или, напротив, продать и свалить – это понятно. А шуба культуры – нет. Про шубы понятно, если в смысле в какой стране покупать. «Хождение русской истории по кругу» – это бла-бла-бла. Но если можно статистически просчитать шанс на победу оппозиции в результате переворота – то давай, историк, мы слушаем, тут типа как на бирже. И решим, что делать: подкинуть деньжат оппозиции, вывезти за границу детей – или стукнуть оппозицию по голове отдать детей учиться по специальности «госуправление».

И тогда я говорю – и говорю все чаще – про второй закон, или второе основание, термодинамики. (И тут, случается, слушают). Этот закон много как и много кем формулировался, от Рудольфа Клаузиуса до Уильяма Томсона, но обычно звучит так: «В замкнутой системе энтропия возрастает». То есть в замкнутой, изолированной, системе падает температура, сложное ломается, разлагается до примитивного, нарастает хаос. Если еще проще: замкнутость системы ведет к смерти. Репрессии, закручивание гаек, управление в ручном режиме – это все свидетельства замыкания на самих себя, изоляция от других, вариативных систем. Домашнее консервирование, закручивание крышек, превращение яблок в компот. Но когда компот прокисает, шансов уцелеть больше у того, кто представлял собой открытую систему: у непромариновавшейся косточки.

Постперестроечный кризис советского диссидентства (об этом немало у той же Улицкой) был связан с тем, что диссидентство, замыкаясь на борьбе с замкнутой системой, становилось столь же замкнутым движением. А вот поэт Бродский с системой не боролся, он в ссылке читал The Complete Poetry of John Donne, пробуя на вкус английское стихосложение. Российская госслужба – закрытая система, отвергающая и уничтожающая все, кроме служения вертикали с кормлением. Искусство – открытая система, многомерное пространство. После краха СССР первыми выкарабкались из-под обломков те, кто был частью открытой системы – говорившие на иностранных языках, игравшие на музыкальных инструментах, перенявшие иной, внесистемный, алгоритм, хотя бы и в виде торговли. И сегодня страхов меньше не у тех, кто первым делом читает 4-ю полосу «Коммерсанта», на которой про аресты-посадки прокуроров, генералов, мэров, а у условной Улицкой. Не говоря уж про безусловную – той-то чего бояться?

В общем, говорю я, друзья, – усложняйтесь. Входите в открытые системы, они у каждого свои. Индивидуализм в этом смысле витальнее коллективизма, который как ни кинь – всегда стадность, огороженный для выпаса луг, а по зимам и вовсе стойловое содержание. Усложнение – свойство жизни. Упрощение – свойство смерти. Ожидаете краха – почитайте «Коллапс» Даймонда, там вообще про то, почему цивилизации рушатся, сколько ж можно в бинарном режиме – «за Путина», «против Путина»… А революция, кстати – если вернуться к холодку по темени, – от переворота отличается тем, что выводит систему на новый уровень сложности.

Друзья хмыкают.

Значит, пока живут.

2012

39. Самарский Миша, милый мальчик//

О реинкарнации в соцсетях ребенка-моралиста, охранителя устоев

(Опубликовано в «Огоньке» под заголовком «Всегда готов!»