Под южными небесами. Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Биарриц и Мадрид

Супруги поднялись по лестнице и очутились в длинной галерее с диванами по стенам. Галерея была совершенно пуста. Они прошли ее и очутились в буфетной комнате. Стояли маленькие столики. В глубине помещалась буфетная стойка с фруктами в вазах и целая батарея бутылок, из-за которой торчала голова буфетчика. Буфетная была также пуста. В ней уныло бродил лакей во фраке и за одним из столиков перед самой маленькой рюмкой коньяка сидел громадного роста мужчина с большим животом и, откинувшись на спинку стула, пыхтел и отдувался.

– Однако публики-то не завалило! – заметил жене Николай Иванович.

– По всем вероятиям, музыку слушают. Ведь музыка играет, – отвечала жена.

Они прошли в зал. Зал также был пуст. Двое дверей из зала вели на балкон, и там слышалась музыка. Супруги вышли на балкон, висящий над морем. Балкон громадный, во весь этаж, весь уставленный мраморными столиками, но за ними опять-таки сидело не более пяти человек. В выстроенном на балконе стеклянном киоске играл небольшой струнный оркестр. Дирижер во фраке и белом галстуке так и надсаживался, размахивая смычком.

– Где же публика? – дивилась Глафира Семеновна. – И Оглотковых нет, и доктора нет, а ведь как просили нас прийти сюда!

Они прошли вдоль всего балкона и смотрели в лица немногочисленных слушателей музыки. Одиноко за одним из столиков, перед остывшей чашкой кофе, спал рыжий бакенбардист в смокинге, прислонясь головой в серой шляпе к стене и опустя вниз руку, в которой была сжата газета. Далее сидела пожилая дама, сильно закутанная в перовые боа и смотревшая на освещенное лунным светом море. Она облокотилась на столик и тоже дремала. Еще подальше – дама с мужчиной во фраке. Дама сидела перед чашкой с шоколадом или кофе, была нарядно одета в шелковое платье и в малиновое сорти-де-баль, опушенное перьями белых марабу, а мужчина клевал носом, вздрагивая черным цилиндром.

– Что это, сонное царство, что ли? – продолжала недоумевать Глафира Семеновна. – Как хорошо слушают музыку! Вот меломаны-то!

– Да ведь после обеда, так уж какая тут музыка! Наелись вплотную, ну, винца хлобыстнули малость, а теперь вот здесь, в холодке, и сморило их, – отвечал супруг. – Музыка после обеда – беда, сейчас в сон ударит. Я по себе знаю.

Они шли дальше, и вдруг показалась стеклянная дверь, выходящая на балкон. В стекла этой двери виднелась целая толпа публики, окружавшей большой стол.

– Вот, вот, где все собрались! – воскликнула Глафира Семеновна. – А мы-то ищем на балконе над морем! Кому теперь охота на сырости!.. Входи скорей. Надо посмотреть, что тут делают.

Николай Иванович отворил дверь, и они вошли в комнату с позолотой на потолке и на стенах и стали смотреть, чем были заняты мужчины и дамы. Оказалось, что тут была игра в лошадки, нечто вроде рулетки. На разлинованное зеленое сукно стола с номерами игроки бросали франковики и двухфранковики, усатые крупье нажимали шалнер, по столу двигались цинковые раскрашенные лошадки с красными, белыми, желтыми и зелеными жокеями, и, когда останавливались, раздавался возглас номера, который выиграл.

– Как в Ницце, совсем как в Ницце, – сказала Глафира Семеновна. – Помнишь, мы играли в Ницце? Надо и здесь поставить.

– Погоди, матушка. Лай осмотреться-то порядком, – отвечал супруг.

Далее был стол с шаром, пускаемым с желоба на зеленое сукно с лунками, – тоже игра. И около этого стола стояло человек пятнадцать нарядных мужчин и дам, бросающих на жертву игорному откупщику серебряные франки.

Около этого стола Глафира Семеновна увидала и мадам Оглоткову в шляпке, в гранатового цвета шелковом платье и белом сорти-де-баль. Она тронула Оглоткову за плечо и сказала:

– Здравствуйте.

Та обернулась и произнесла:

– Ах, это вы, мадам Иванова? Не хотите ли пополам? Одной мне ужасно не везет. Я уж два золотых проиграла.

– Да, пожалуй…

Мадам Оглоткова чуть не вырвала у мадам Ивановой деньги и бросила их на стол.

21

Не прошло и получаса, как у Глафиры Семеновны не хватило уже золотого, а мадам Оглоткова приглашала ее продолжать игру.

– Нет ли у тебя золотого? – обратилась Глафира Семеновна к мужу.

– Прокатала уж, матушка, свои-то? – спросил тот.

– Давай, давай… Не задерживай! Я уж теперь сама по себе играю и хочу на лошадки перейти, к другому столу. Здесь с шаром что-то такое сомнительное. Никто не выигрывает.

– Да иначе и быть не должно. А то из-за чего же держать стол и таких усатых молодцов при нем?

– В столе с лошадками все-таки игра правильнее. Давай сюда золотой-то.

Николай Иванович дал две пятифранковые монеты.

– Ладно. Для первого раза достаточно и тридцать франков проиграть.

Еще через четверть часа Глафира Семеновна отошла от второго стола.

– Ну что? – спросил муж.

– Хуже еще, чем в столе с шаром. Там я все-таки хоть что-нибудь брала, а здесь подряд ничего. А главное, мне мешала вот эта крашеная в фальшивых бриллиантовых серьгах.

– Тсс… Остерегись. А то может выйти история вроде усатой ведьмы. Помнишь, в вагоне-то? Здесь русских гибель, – предостерег супругу Николай Иванович.

– На какой бы номер я ни поставила, сейчас и она лезет с своим франком, – понизила голос жена.