Под каблуком у Золушки

— Словно я жила все эти годы только этим ожиданием. Словно хотела доказать себе, что когда-нибудь услышу от него эти три несчастных слова. Но он сказал их, а у меня чувство, что я всегда это знала. И что напрасно ждала. Напрасно жила этим ожиданием. Я словно и не жила вовсе, а спала, и теперь проснулась.

— С добрым утром! — встала опять Данка, и всплеснув руками, упёрла их в бока.

Она больше не смотрела на Оксанку, глядя поверх её головы. Оксанка видела её едва наметившийся животик и думала, что будет замечательно, если это действительно девочка. А ещё она поймала себя на мысли, что совсем не переживает из-за Кайрата. И эти Данкины подпрыгивания и упёртые в бока руки словно совсем её и не касаются.

Ей не больно думать про них с Пашкой. Она не психует, что будет растить своего ребёнка одна. И это ощущение, что она не умерла без Кайрата, а наоборот, поправляется, заставило её улыбнуться.

Хотя где-то там, в глубине души, было и другое чувство. Он сказал, что любит её. Может именно это затягивало её рану? Может эта уверенность в том, что он действительно любит её, давала такой уверенный оптимизм?

— Сядь, что ты скачешь как блоха, — она постучала ладошкой по лавочке, приглашая подругу сесть как дрессированную собачку. — Кайрат давно уже большой мальчик. И ты ему не нянька, чтобы за него переживать.

Данка прикрыла глаза ладошкой от слепящего солнца, и посмотрела хмуро.

— А это не часть какого-то твоего очередного дурацкого плана?

— Нет, Дан. Больше никаких планов. Только здесь и только сейчас. И сегодня чудесный вечер. Спасибо, что вытащила меня сюда.

— А Влад Назаров в этом случайно не замешан?

— Нет. Потому что и он тоже идёт лесом. Всё что он мог испортить он уже испортил. И я его даже в этом не виню. Сама напросилась. Сама и виновата. Доработаю как-нибудь и забуду обо всём. И даже деньги за ипотеку ему не верну.

— Ого! — она всё же села.

— В конце концов, я его не просила. И я всё переживала, что по гроб жизни теперь буду ему обязана. Ипотеку же не вернёшь как кольцо. И вот только что поняла, как они мне все надоели. Со своим манипулированием, и со своими деньгами, и со всеми этими мужскими играми. Всё!

— В монастырь? — улыбнулась Данка.

— Нет. Просто жить. Не прощаниями. Не ожиданием. А просто каждым днём. А там уже, как получится.

И сегодня она действительно так думала. Но кто знает, что будет завтра…

Глава 17

КАЙРАТ

Он сидел на лавочке возле подъезда. Ему и идти-то некуда. И он не знал, как уйти. Его место там, где она. Пусть даже не рядом, пусть пылью у её ног, пусть тенью за её спиной. Он добирался к ней через полмира не один этот день, он шёл к ней всю жизнь, и сейчас, что бы она не сказала, он не уйдёт. Не вычеркнет себя из её жизни как неудачную строку, не перевернёт страницу.

Она такая славная с этим животом.

Он выдохнул тяжелее, чем хотел.

Он так боялся увидеть её беременной. Боялся своего отвращения, неприятия, ревности, но у него чуть сердце не остановилось, когда она прислонилась к нему своим пузом. Кто бы не был его отцом, это был её ребёнок. И он уже его любил. Как любил её запах, её улыбку, её ямочку на подбородке и родинку на левом плече. Или на правом?

Он снова вздохнул.

— Слышь, парень, — обратился к нему сосед по лавочке.

Этот мужик с опухшей рожей, в расстёгнутой рубашке навыпуск и растянутых на коленях трениках протягивал ему пачку сигарет.

— Не знаю, что у тебя случилось. На, закури, может полегчает.

— Спасибо, не курю.

— Как знаешь, — спрятал пачку мужик. — О, Петрович, здорово!

Он поднялся, чтобы пожать руку вышедшему из подъезда Оксанкиному отцу.

— Здоровее видали, — пожал ему руку в ответ мужчина.

Он сел на лавку напротив и краем глаза посмотрел на Кайрата.

— Раненько ты сегодня. Будешь? — предложил и ему закурить щедрый сосед.

— Не, Ваня, бросил я. И ну его, заново начинать.

— А день-то какой намечается. Лето! — он задрал голову к ярко-голубому небу.

— Вот, кому на улице лето, а у кого и в квартире дожди, — покосился он снова на молчавшего Кайрата.

— А чего у тебя протекло что? — посмотрел на него сосед.

— О, потоп там у меня, в четыре ручья, — махнул он рукой. — Одно слово, бабы!

— А ты, значит, сбежал? — усмехнулся мужик, затушив бычок.

— Так там только рот открой, и первый же виноватым окажешься, — разогнулся он, глядя на поднявшегося Ивана. — Домой?

— Да, пойду, — похрустел шеей сосед и свистнул, подзывая собаку. — Шарик, хорош там чужие хвосты обнюхивать! Давай домой!

Из кустов выскочила косматая дворняжка и послушно засеменила к подъезду.

— Ну, а ты чего надумал? — обратился к Кайрату Оксанкин отец, пока он провожал глазами вертлявую псину.

— Ничего пока, — поменял закинутые нога на ногу конечности Кайрат.

— Ты, главное, не сдавайся, — посмотрел на него сочувственно из-под нахмуренных бровей мужчина.

— Да, я вроде и не собирался, — пожал плечами Кайрат.

— Ну, вот и хорошо. А, говоришь, ничего не надумал, — повеселел мужчина и полез в карман на звук заигравшего телефона. — О, потеряли уже!

Он помолчал в трубку, потом добавил коротко: «Да, понял я!» и встал.