Под кровом Всевышнего

Под праздник Благовещения все дети заболели еще гриппом. К кашлю присоединился насморк, температура, хрипы в легких. Врач прописал банки, горчичники. Приходила учительница (таких было мало), рассказывала, что за уроками она своего голоса не слышит — такой грохот стоит от беспрерывного кашля сорока человек. Великим постом эпидемия охватила всех детей. Наши все лежали в жару, слабые, капризные, расстроенные: ни игр, ни книг, ни церкви с богослужениями — одни только уколы, лекарства, врачи. Батюшка уехал на службу, а няня Катя собралась в храм. «Как же ты меня одну оставляешь? Надо и за печкой следить, и к Феде бегать, и ужин готовить. Ведь вечером надо накормить батюшку, шофера, детей… А из храма придут, как всегда, богомольцы к нам на ночлег. Придет и медсестра ставить детям банки! Кому воды дать, кому горшок, кому спирт, спички — да мне хоть разорвись, не успеваю дверь отпирать, а Федюшка кричит — бутылочку с молочком держать ему некому!». Но нянька ушла, сказав: «В праздник такой грех работать…». А вернулась она вечером — плач, крик стоит, я с ног сбилась — никак всех своих больных не ублажу. «Нет, тут не спасешь душу», — решила Екатерина. Она вызвала к нам в Гребнево своего духовника, чтобы он, видя обстановку в доме, дал ей свое благословение от нас уйти.

Нарочно меняю имя священника, потому что живы те, кто знал его. После посещения Гребнева он жил еще тридцать восемь лет, умер в глубокой старости. Цадеюсь, что за эти годы он вырос духовно и Господь открыл ему то, чего в 1959 году он еще не понимал.

Отец Виталий пользовался большим уважением как моих родителей, так и Ольги Серафимовны. Все вместе и прибыли они к нам в Гребнево на легковой машине. Мой батюшка был дома, поэтому кругом все было в полном порядке: тепло, чисто, вазы с яблоками, нарядные дети рядышком сидят на диване — в общем, парад. Няня Екатерина, как обычно, в платочке, длинной юбке до пола, подходя под благословение, с умилением на лице кланялась своему духовнику, касаясь рукой пола.

Отец Виталий внимательно осмотрел все комнаты, нашел все в норме, но сказал: «Да, хозяйство большое. Тут надо прислугой сильную бабу иметь, Екатерина наша для этого дела не подходит. Ей для духовного роста надо читать душеспасительную литературу, часто посещать богослужения, вычитывать молитвенные правила… А в многодетной семье это все едва ли возможно». Все благоговейно сели за трапезу, но за обедом царила какая-то натянутая атмосфера. Николай Евграфович, как всегда, вел разговоры на высокие темы, а мой Владимир радушно угощал, но был очень сдержан. «Будто инспектор к нам прибыл, чтобы все проверить», — шепнул он мне тихо. Дети поняли настроение отца и притихли: девочки притаились в кукольном уголке, Сима молча и недоверчиво следил за гостями, только Коленька оживленно съедал взглядом каждого, стараясь понять, что происходит. Я попросила разрешения поговорить с отцом Виталием.

Мы сели за стол. Я надеялась в лице отца Виталия найти опытного духовника, который помог бы нам наладить жизнь семьи так, чтобы это не было мне не по силам. Я просила отца Виталия благословения на такую супружескую жизнь, чтобы больше мне не рожать детей, ибо я уже выбилась из сил.

— О нет, — ответил священник, — детей рожать — Ваша обязанность!

— Тогда не увозите от меня няньку, потому что одна я не в состоянии справиться с делами, — умоляла я, — сейчас нам трудно, но уже март. Скоро окончится сезон отопления, детей не надо будет собирать в школу, они будут целыми днями гулять, дома станет тихо. Феденька поправится, подрастет, а бабушка с дедушкой на лето приедут к нам. О, они мне очень помогают: бабушка поварит, а дед так умело занимается со старшими детьми! Тогда няня Катя пусть и уходит от нас, а пока я не могу ее отпустить: дети устали от болезней, Федя так слаб и мал, а впереди уборка дома перед Пасхой, тяжелые дни Страстной недели, когда к нам в дом приходят ночлежники из окрестных деревень, старички…

Отец Виталий ответил:

— Вот видите, как трудно будет у вас Кате, ее надо увозить отсюда, в такой суете душу не спасешь!

— Батюшка, — не унималась я, — ведь суета у нас для Бога, как и жизнь вся для Бога, для Господа и детей родили и растим их для Царствия Небесного. Служить старикам, детям, больным — это как самому Христу служить! Катя тут у нас должна на деле понять слова Христа: «Что вы сделали одному из малых сих, то Мне сотворили». И как Катя сможет молиться, если отвернется в эти тяжелые дни от нуждающихся в ее помощи? Разве совесть не загрызет ее? Она прикрывается Вашим, батюшка, благословением. Но Вы-то должны понять, что без подвига любви будут ничтожны все вычитывания и выстаивания служб.

Или Вы не сочувствуете нам, не знаете, как трудно выхаживать больных детей?

Я не выдержала, залилась слезами. А священник начал распространяться на философские темы, что счастье наше в Боге, в блаженстве души с Ним…, что от Бога нас отделяет грех, что я должна думать о душе своей, стараться заметить свои грехи, каяться.