Под маской

— Как поживаешь? — Он швырнул в нее подушкой. — Выглядишь прекрасно! Счастлива с этим… с этим кентавром? Он тебя небось хлыстом поколачивает? — Тедди внимательно к ней присмотрелся. — У тебя взгляд изменился, ты теперь смотришься как-то глупее, что ли. Я вот, помнится, старался держать тебя в тонусе, и в тебе от нервов мелькало нечто вроде искры разума.

— Я счастлива, Тедди. Надеюсь, ты тоже.

— Конечно, счастлив! Я работаю. Сейчас договариваюсь с Макдауэлл, а в сентябре будет еще дельце в Карнеги-холле. — Его взгляд стал ехидным. — Что думаешь о моей девчонке?

— Твоей девчонке?

— Ну, о той девушке, которая тебе дверь открыла.

— А я решила, что это горничная, — она покраснела и умолкла.

Он рассмеялся.

— Эй, Бетти! — крикнул он. — Тебя с горничной перепутали!

— И все оттого, что я решила навести чистоту в воскресенье! — ответил голос из соседней комнаты.

Тедди понизил голос.

— Она тебе понравилась? — спросил он.

— Тедди! — Элен качалась на подлокотнике дивана, задумавшись, не стоит ли уйти прямо сейчас.

— А что скажешь, если мы с ней поженимся? — доверчиво спросил он.

— Тедди! — она почувствовала себя оскорбленной; достаточно было одного-единственного взгляда, чтобы понять, что это самая обычная женщина. — Не шути так! Она ведь старше тебя… Не такой уж ты глупец, чтобы лишить себя будущего.

Он ничего не ответил.

— Она разбирается в музыке? — спросила Элен. — Помогает тебе в работе?

— Даже нот не знает. Ты, впрочем, тоже, но у меня самого музыки хватит и на двадцать жен!

Мысленно представив себя в качестве одной из них, Элен чопорно встала.

— Все, что я могу по этому поводу сказать: подумай, каково будет твоей матери и тем, кто тебя любит. До свидания, Тедди!

Он вышел из комнаты вместе с ней и спустился по лестнице.

— Честно говоря, мы женаты вот уже два месяца, — как бы между делом сообщил он. — Она работала официанткой в кафе, куда я ходил обедать.

Элен почувствовала, что сейчас должна испытывать гнев или холодное равнодушие, но подступили лишь слезы уязвленного тщеславия.

— И ты ее любишь?

— Она мне нравится; она хороший человек, и ладит со мной. Любовь — это нечто иное. Я любил тебя, Элен, но это все во мне теперь умерло. Возможно, еще выльется в моей музыке… Когда-нибудь, возможно, я влюблюсь в другую женщину, а может, никого никогда больше не полюблю. До свидания, Элен!

Это заявление ее тронуло.

— Надеюсь, ты будешь счастлив, Тедди! Приходи на свадьбу вместе с женой.

Он невнятно поклонился. Когда она ушла, он задумчиво вернулся к себе.

— Это та самая кузина, в которую я был влюблен, — сказал он.

— Правда? — простое ирландское лицо Бетти осветил интерес. — Она красивая.

— Но со мной она не смогла бы ладить, как это удается тебе, добрая крестьянская душа!

— Ты только о себе и думаешь, Тедди Ван-Бек!

Он рассмеялся.

— Это точно, но ты ведь все равно меня любишь, верно?

— Да уж, та еще морока.

— Ну и ладно. Я тебе еще припомню, когда снова станешь молить о поцелуе! Если бы дедушка узнал, что я женился на «болотнице»[37], он бы в гробу перевернулся. А теперь уходи и дай мне закончить работу.

Он сел к пианино; за ухом у него торчал карандаш. Выражение лица у него сразу стало решительным, собранным, а взгляд с каждой минутой становился все более напряженным, пока не заледенел, будто слившись вместе со слухом. И тут же с его лица исчезли все признаки беспокойства, нарушившего умиротворенную атмосферу воскресного утра.

II

На краю поля в автомобиле сидели миссис Кассиус Рутвен с подругой, их вуали от ветра развевались за шляпками.

— Молодая женщина играет в поло, в бриджах! — вздохнула миссис Рутвен. — И это дочь Эми Ван-Бек! Когда Элен организовала своих «Амазонок», я думала, что они ограничатся юбками с разрезами. Но ее муж, по всей видимости, нисколько не возражает — вон он стоит, и только радуется! Хотя, конечно, им всегда нравится одно и то же…

— У них обоих безупречные манеры, — благодушно произнесла вторая дама, подразумевая, что признает их себе ровней. — На них поглядеть — и не поверишь, что что-то пошло не так…

Она имела в виду ошибку, которую совершил Стюарт в панике 1907 года. В наследство от отца Стюарт получил рискованную ситуацию и принял неверное решение. Честь его не подвергалась сомнению, и все друзья остались на его стороне, но свое влияние на Уолл-стрит он утратил, как и свое небольшое состояние.

Сейчас он стоял в группе мужчин, с которыми собирался играть, примечая детали, о которых надо рассказать Элен после игры: ей не хватало динамики и несколько раз в важных моментах ее лошадь без всякой необходимости оказывалась чересчур далеко. Ее пони были медлительные — ну, чего еще ждать, когда играешь на арендованных лошадях — но, тем не менее, на поле она была лучшей, а в последнюю минуту так отбила мяч, что вызвала всеобщие аплодисменты.

— Умница! Вот умница!