Под маской

Стюарту была поручена неприятная обязанность объявить женской команде, что игра их на сегодня окончена. Они начали на час позже, и команда мужчин из Нью-Джерси уже заждалась своего времени; он уже чуял неприятности, когда пересек поле, подъехал к Элен и пустил лошадей шагом к стойлам. Жена выглядела великолепно: щеки разрумянились, глаза ликующе блестели, дыхание быстрое, взволнованное. Он решил не спешить.

— Отлично сыграла тот последний удар! — сказал он.

— Благодарю! Чуть руку не вывихнула. А как вообще? Сегодня вроде неплохо идет?

— Ты самая лучшая!

— Знаю.

Он подождал, пока она спешилась и передала пони конюху.

— Элен! Кажется, я нашел работу.

— Какую же?

— Ну, торопиться не будем, надо еще хорошенько подумать. Гас Мейер предлагает мне стать управляющим на его конюшне. Восемь тысяч в год.

Элен задумалась.

— Жалованье хорошее; и бьюсь об заклад, ты сможешь вывести ему неплохих скакунов.

— Главное тут, конечно — мне нужны деньги; у меня тогда будет столько же, сколько и у тебя, и жить станет полегче.

— У тебя получится столько же, сколько и у меня, — повторила Элен. Она почти пожалела, что ему больше не понадобится ее помощь. — Но ведь это Гас Мейер! В чем подвох? Видно, он хочет от тебя поддержки?

— Скорее всего, — прямо ответил Стюарт, — и, если у меня получится помочь ему занять место в нашем обществе, я это сделаю. Собственно, сегодня вечером он уже позвал меня к себе на холостяцкий ужин.

— Ну, ладно, — с отсутствующим видом произнесла Элен. Все еще не объявляя ей, что их игра на сегодня окончена, Стюарт вслед за женой бросил взгляд на поле, где привязывали на место отбившуюся лошадь.

— А вон и твой старый друг Тедди, — сухо заметил он. — Точнее, твой новый друг Тедди! С чего это он вдруг стал проявлять такой интерес к поло? Видно, этим летом лошади перестали кусаться!

— Ты просто не в настроении, — возразила Элен. — Отлично ведь знаешь — стоит тебе только слово сказать, и я с ним больше никогда не увижусь! Все, чего я хочу, — это чтобы мы с тобой всегда были вместе!

— Да, знаю, — сокрушенно произнес он. — И как раз тут и заминка, потому что пришлось продать лошадей и отказаться от членства в клубах. Я ведь знаю, все женщины без ума от Тедди, он же теперь знаменитость, но если он только попробует за тобой волочиться, я ему это его пианино об его же башку разобью! Ах да, еще одно… — начал он, заметив, что мужчины уже выехали на поле. — Тут такое дело, тот ваш последний чаккер[38]…

Как можно спокойнее он объяснил ей ситуацию. Но к охватившей ее ярости Стюарт оказался не готов.

— Просто возмутительно! Я ведь сама эту игру организовала, мы ее даже включили в клубное расписание, за три дня, как положено!

— Но вы начали на час позже.

— И знаешь почему? — спросила она. — Потому что твой приятель Джо Морган настоял, чтобы Селеста ездила только боком! Три раза прятал от нее «амазонку», и, чтобы сюда добраться, ей пришлось бежать из дома через кухонное окно!

— Ну и что я могу поделать?

— Как это «что»? Ты ведь даже председателем этого клуба был! Интересно, как же женщинам учиться играть, если их гонят с поля всякий раз, когда мужчинам вздумается поиграть? Видно, все, чего нужно мужчинам, — чтобы женщины им по вечерам говорили: ах, какая хорошая была у вас сегодня игра!

Все еще в ярости и виня во всем Стюарта, она пошла через поле к автомобилю Тедди. Тот вышел из машины и с сосредоточенным напряжением ее поприветствовал:

— Я достиг той точки, когда уже не могу ни спать, ни есть — только о тебе и думаю. Что бы это значило?

В нем теперь было что-то волнующее, чего она раньше не замечала; возможно, слухи о его донжуанстве придали ему романтический ореол.

— Только не думай, какая я стала теперь, — сказала она. — Лицо с каждым днем все грубее, а под вечерним платьем даже видны мускулы, как у мужика! Все зовут меня всего лишь красивой, но уже не прелестной. Да и настроение у меня ужасное. Кажется, что все вокруг только и думают, как бы еще побольше притеснить женщин!

Стюарт в тот день играл грубо. В первые пять минут игры он заметил, что лошадь Тедди исчезла с поля, и его длинные сильные удары сыпались со всех сторон. По окончании игры он поскакал галопом домой полями, прямо по кочкам; и настроение его ничуть не улучшилось, когда служившая в доме няня подала записку:

Дорогой!

Поскольку из-за твоих друзей нам не удалось доиграть, мне вовсе не хотелось оставаться там и лить горькие слезы. Так что я попросила Тедди подвезти меня домой. Ну а раз ты будешь ужинать в гостях, то я с ним, пожалуй, съезжу в Нью-Йорк, в театр. Приеду вечерним поездом или переночую у мамы.

Элен