Под обломками

– Это разумно. Надеюсь, вам будет достаточно, если я скажу, что причина была веской?

– Достаточно, – кивнула головой девушка, – это лучше, чем пустая отговорка. Простите, но мне хотелось бы доделать работу. На следующей неделе у меня очень много занятий, в том числе благодаря вашему отъезду, – укоризненно проронила она.

– Я снова буду вам обязан, – Виктор склонил голову. – Что вам привести из дальних стран? – неожиданно иронично спросил он. – Аленький цветочек?

– Примите по возвращении реферат у той студентки, о которой говорила Регина, – совершенно серьезно ответила Тарин.

– Вы уверены? Вы же можете попросить что угодно: дежурство за вас, или, например, место в этом кресле, – усмехнулся он.

– Это не интересно: я и так отвоюю это место у вас в любой момент, – отважно парировала девушка.

– Посмотрим, – он загадочно прищурил глаза, резко развернулся и оставил ее, наконец, одну.

– Ну вот, теперь ароматную булочку с капучино из нашего кафе я точно заслужила, – пробормотала, поуютнее устраиваясь, довольная Тарин сама себе.

Через несколько часов работы Тарин покинула библиотеку и, верная своему обещанию, направилась за наградой. Посидеть спокойно ей не удалось. В кафе было людно: студенты бурно что-то обсуждали. Завидев девушку, многие уже здоровались, узнавая в ней преподавателя. Оказалось, что центром импровизированного улья была Элла. Она тут же подозвала Тарин в репетиционный зал: ей был необходим свежий, незамыленный (как она выразилась) взгляд на концепцию дня театра, намеченного через пару дней. Элла была явно в своей стихии: студенты обступили ее со всех сторон, расписывали время для репетиций, разбирали реквизит. В своем безразмерном свитере и джинсах она и сама была похожа на студентку. В зал беспрестанно кто-то забегал, перекусывая на ходу, кто-то что-то разучивал, играя на гитаре, кто-то громко смеялся. Через минут двадцать такого общения у Тарин началась головная боль. Сославшись на занятость, она вышла на улицу и повернула в сторону общежития.

– А, недавняя знакомая! Привет!

Тарин обернулась. По дорожке, все также широко и обезоруживающе улыбаясь, шел Ник. Не улыбнуться ему в ответ было невозможно.

– Неужели опять дежурство? Вроде одного и того же преподавателя два дня подряд ставить запрещено.

– Все в порядке. Иду спать после трудового дня. Ну как спать, – она хлопнула по увесистой сумке с тетрадями на боку, – у меня тут еще на ночь почитать кое-что приготовлено.

– Ясно. У меня, конечно, такого чтива нет, но зато и секций различных допоздна хватает. Слушай, а приходи к нам на тхэквондо? Я тут подумал, что несправедливо только для студентов секции открывать, и в этом году выделил для преподавателей пару часов в неделю. Расписание есть в холле на стенде. Не все, конечно, могут из-за пар, но ты все равно зайди как-нибудь. Обещаю, тебе понравится.

– Если честно, вряд ли. Времени совсем нет. Вот сдам эти КТП…

– Конечно! – махнул он рукой. – Потом ты КОСы делать будешь, потом нужно будет методические указания к самостоятельным работам писать.… Плавали, знаем. Эти бумажки будут всегда, а вот здоровье и выносливость лучше год от года не становятся. К тому же научу защищаться от нападения. Ценный навык, уж поверь мне. Жизнь такая штука…

– Да, я знаю, – смотря куда-то вдаль, задумчиво отозвалась Тарин. – Ладно, Ник, я подумаю.

– Смотри! – погрозил он ей пальцем, удаляясь. – Я проверю твое расписание!

Вздохнув, Тарин вошла в общежитие.

– Здравствуй, милая моя, – громко приветствовала ее Марта. – Я что хотела спросить-то: я когда кофту тебе дала, ты там ключа моего не находила в кармане? Желтенький такой, пузатый, от черного входа. А то я на ночь главные двери капитально запираю, чтобы никто не шастал, а через заднюю дверь хожу иногда воздухом подышать. Не видела такого?

– Нет, не видела, – задумалась девушка. – Но я посмотрю на всякий случай.

– Глянь, будь добра, – засуетилась старушка. – Вечно у меня с этими ключами проблема: то в кофте оставлю, то в сумке. Недавно вовсе в корзине с вязанием нашла, а как туда положила, не помню, хоть убей. Надо попить для памяти травки какой что-ли…

Поднявшись к себе, Тарин внимательно осмотрелась. Все было в порядке. Она подошла к окну и уткнулась лбом в холодное стекло, как когда-то учила ее бабушка для снятия головной боли. За окном фонари щедро дарили свет пустующим скамейкам, качаясь на ветру. Спешащие в общежитие студенты поднимали капюшоны курток и застегивали пальто на верхние пуговицы. Тарин посмотрела на главное здание. Большие французские окна в пол были все еще освещены, впрочем, как и каждый вечер. Ректор всегда работал допоздна. Девушка достала из шкафа свой чемодан, открыла его и засунула руку в потайное отделение. Перед ней оказались несколько обгорелых тетрадей, исписанных формулами и таблицами с цифрами. Она нежно погладила корешки и медленно раскрыла одну из них. «Будущие нобелевские лауреаты: Вагнер, Римус, Тарин и Стелла», – гласила надпись на первом листе. Чуть ниже другими чернилами кто-то добавил: «и Ян».

V

.