Под обломками

Элла округлила глаза. Такого на ее памяти еще не было: химик собственной персоной снизошел до них, простых смертных! Жаль, больше никто не видит.

– Я бы хотел поговорить с вами. Вы сегодня вечером будете в библиотеке? – спросил он у Тарин, пока она спускалась вниз.

В своем длинном платье Тарин нечаянно оступилась, и туфля соскочила на пол. Виктор наклонился и поднял беглянку. Никто не обратил внимания, да и с другого ракурса этого просто не было видно: выпрямляясь, он увидел на ноге девушки жуткий след от ожога, тянущийся выше. Мужчина замер, но тут же спохватился. Он бросил взгляд на Тарин, гадая, заметила ли она, что он раскрыл ее тайну.

– Как и всегда, – отозвалась она, протягивая руку за туфлей. Лицо ее было бледнее обычного. – Только знайте: место у древнегреческой литературы – мое. Элла, у меня что-то кружится голова. Пусть теперь Ник тебе помогает.

К концу дня она так устала, что задремала прямо в библиотеке над списком вопросов к дифференцированному зачету. Встрепенуться ее заставил легкий шорох. Оказалось, Виктор увидел спящую девушку и посчитал за лучшее уйти.

– Подождите. Я же еще не поблагодарила вас за книгу. Как вы ее нашли?

– Я не менее наблюдателен, чем вы, – он улыбнулся краем губ.

– Даже не знаю, как теперь быть. Когда получаешь то, что давно хотела, даже как-то грустно становится.

– Кто-то из великих сказал, что сам пусть к счастью – это и есть настоящее счастье.

– Согласна, – вздохнула Тарин. – Присаживайтесь. Вы же хотели о чем-то со мной поговорить?

– Знаете, неважно. Мне стоит извиниться перед вами. Вы правильно сказали, что не мне вас судить.

– Нет, на самом деле вы абсолютно правы. Я всегда слушала тех, кто говорит мне то, что я хочу услышать. Так было спокойнее, легче. Но это признак слабости. Добра нам желают лишь те, кто говорят очень неприятные вещи. Потому что им не все равно, – она посмотрела ему в глаза. – Предлагаю зарыть топор войны. Мне нужна ваша помощь.

– Все, что в моих силах.

– Вы можете достать материалы по одному уголовному делу? – еле слышно спросила девушка.

– Какие материалы? – отпрянул он.

– Если я назову вам место и дату, вы сможете их найти? – повторила она

– Подождите. Почему вы решили, что это в моих силах? Причем тут я?

– Виктор, сейчас поздний вечер. В библиотеке никого, даже Герман ушел. Я проверила. Вы, кажется, уже убедились в моей наблюдательности. Я не спрашиваю вас, какое конкретно дело у вас в колледже. Понимаю: вы мне не ответите. Я спрашиваю, имеете ли вы доступ к уголовным делам.

– Вы кому-нибудь еще…

– Нет, что вы, – Тарин покачала головой. – Дело в том, что если я собираюсь возобновить исследование, одной мне не справиться. Только моих знаний недостаточно. Мы работали целой командой, нас было… пять человек. Каждый выполнял свою часть работы. Результаты мы заносили в журнал. У меня остались лишь мои черновики. Но самые важные тетради, те, которые вел Вагнер, пропали. Если я хочу, чтобы мне снова разрешили работать, выделили оборудование, мне нужно доказать возможность воссоздания исследований. Можете ли вы узнать, что из документов обнаружили при расследовании? Если да, то я нащупаю ниточку, с помощью которой надеюсь распутать весь клубок.

Виктор погрузился в молчание. Снежинки еле слышно скреблись в окна.

– На каникулах я должен уехать, – он загадочно посмотрел на Тарин. – Но перед этим вы должны рассказать мне все, что знаете.

– Договорились.

– И еще: вам не стоит пока привлекать внимание к тому, чем вы занимаетесь.

– Надеюсь, вы не сочтете за наглость, если я попрошу вас помочь мне в ходе исследования? Вы человек, которому я могу доверять. Вы – химик. Лучше вас мне все равно никого не найти.

– Вы неверно сформулировали: просто кроме меня вам никого здесь не найти, – усмехнулся Виктор.

– Я сказала именно то, что хотела сказать, – Тарин нахмурилась.

– Нужно тихое место.

– Я как раз над этим работаю.

Он вопросительно поднял брови, но уточнять не стал.

– Хорошо. Уже поздно. Давайте встретимся завтра здесь же и продолжим наш разговор.

– Послезавтра. Завтра я приглашена на ужин.

– Что ж, пусть так. Доброй ночи, – Виктор кивнул ей и исчез за стеллажами.

– Да-да, не волнуйтесь, я все закрою сама и провожать меня не надо, – проворчала Тарин сама себе под нос, собирая бумаги.

Следующим вечером она появилась на пороге дома Артура и Агаты, держа в руках горшок с комнатным цветком, купленным накануне в городе. После ароматного, сытного рагу и шопского салата хозяйка внесла в гостиную стаканы с глинтвейном.

– Как жаль, что ты не увиделась с моим племянником. Он заезжал к нам пару дней назад. Проклятая ангина! Ну, ничего, главное, что ты в порядке, – щебетала она, нарезая пирог. – Попробуй, он называется баница. По рецепту моей мамы. Такого больше нигде не найдешь.

– Как вкусно! Это творог?

– Брынза. Настоящая баница делается из брынзы. Я заверну тебе потом кусочек для Марты.

– Я согласна, только если можно мне можно будет взять комиссионные, – улыбнулась девушка. – Просто объедение.