Под покровом ночи

- Да, Билл, ни на йоту. Как у него дела, не знаете? Мабри сказала, что он болен.

- Я этого не заметил, - пожал плечами Билл. - Характер у него по-прежнему несносный. Я очень рад, что вы вернулись, мисс. Может, вам хоть удастся его вразумить.

- Господи, и почему все считают, что мне по плечу невозможное? - криво усмехнулась Кэссиди. - Шону слово "осторожность" вообще незнакомо.

- Это верно, - со вздохом подтвердил Билл, сопровождая её к лифту. Только бы вы сами это не забывали. Давайте помогу вам чемодан нести.

- Чтобы отец от меня отрекся? - промолвила Кэссиди. - Мы ведь с ним убежденные демократы, Билл. Никому не дозволено нас обслуживать - разве что официантам.

Билл сокрушенно покачал головой. - Вы уж будьте поосторожнее, мисс. Если вдруг понадобится моя помощь, вы всегда меня здесь найдете.

Кэссиди недоуменно спросила:

- С какой стати...?

Но дверцы лифта уже сомкнулись, а кабина плавно устремилась на двенадцатый этаж.

Лифты Кэссиди любила не больше, чем самолеты, однако ей вовсе не улыбалось восходить на двенадцатый этаж пешком, а Шон всегда настаивал на том, чтобы обитать под самой крышей. В этих апартаментах они с Мабри прожили уже десять лет и, как ни странно, Кэссиди и впрямь чувствовала себя здесь как дома. Ее так и подмывало побыстрее скинуть туфли, чтобы расхаживать по квартире босиком, утопая по щиколотку в коврах. Первым делом , воспользовавшись отсутствием отца, она задвинет подальше "Перье" или какую-либо иную минералку - основную пищу Мабри - и проглотит что-нибудь калорийное.

Поставив чемодан на пол прихожей, она избавилась от туфлей и глубоко вздохнула, переводя дыхание. Затем осмотрелась по сторонам, но повсюду увидела лишь собственное отражение - Мабри, бывшая модель, покрыла зеркалами все стены прихожей. Кэссиди показала себе язык.

Шон пользовался любым поводом, чтобы упрекнуть дочь в неповоротливости и недостатке изящества. Его не радовало, насколько при росте в пять футов и девять дюймов она над ним едва ли не с самого детства возвышалась. Раздражала Шона и пышная, напоминавшая песочные часы, фигура дочери, которую ничто не могло исправить - ни голодание, ни диеты, ни изнурительная гимнастика. Не нравилось Шону и все остальное - светящиеся умом глаза Кэссиди, рыжие волосы и даже выбранная профессия. Одним словом, не было у его дочери ни единой черты, которую бы он одобрял.

И при этом, как ни странно, Шон её любил - в этом Кэссиди нисколько не сомневалась. И это была, пожалуй, единственная причина, заставлявшая её мириться с отцовским характером и сносить его выходки.

Перекинув пальто через спинку стула и взмахнув головой, отчего её буйные рыжие кудряшки рассыпались по плечам, Кэссиди принялась расстегивать шелковую блузку. Она знала, что по меньшей мере час её никто не потревожит, и собиралась насладиться каждой минутой блаженного одиночества.

Выбор продуктов в холодильнике был на удивление богат. С "Перье" Мабри переключилась на "Клиали Канадиен". Кэссиди сграбастала бутылку персиковой шипучки и жареную цыплячью ногу, которую тут же принялась с аппетитом уплетать. Несмотря на то, что с утра у неё маковой росинки во рту не было, ни что на свете не заставило бы её утолить свой голод на вокзале.

Она ни слышала ни звука. Напротив, в квартире стояла настолько гнетущая тишина, что, развернувшись вдруг на сто восемьдесят градусов, Кэссиди даже не удосужилась вынуть цыплячью ножу, которая так и торчала у неё изо рта. И - застыла на месте.

Он заполнял собой весь дверной проем, однако при проникавшем снаружи сумрачном свете лица его видно не было. Впрочем, вглядываться в него Кэссиди было ни к чему. Лишь один мужчина мог стоять и разглядывать её с таким противоестественным молчанием. Ричард Тьернан.

А отец, несмотря на это, отправил её одну в квартиру - как жертвенного агнца.

Глава 2

Незнакомец шагнул вперед в сумрак кухни, и Кэссиди лишь тогда догадалась вынуть изо рта куриную ножку. Нервно попятившись, она прикоснулась дрожащей рукой к горлу и вдруг с ужасом вспомнила, что стоит в расстегнутой блузке.

- Я не хотел напугать вас, - промолвил мужчина. Голос у него был густой и спокойный, однако в нем едва различимо звучала скрытая угроза.

Кэссиди отступила ещё на шаг, чисто машинально стараясь увеличить расстояние между ними, а заодно пытаясь вытереть сальные губы.

- Я вовсе не испугалась, - пролепетала она.

По лицу незнакомца скользнуло подобие улыбки. Похоже, он был не из тех людей, кого легко рассмешить.

- Не бойтесь, я вас не трону, - сказал он, приближаясь к ней. Теперь, когда из разделяло не более двух шагов, даже сумрачный свет не мешал Кэссиди рассмотреть его. Однако увиденное не пришлось ей по душе.

Незнакомец был дьявольски привлекателен. Не красив, нет - лицо его было слишком уж суровым, нос - немного великоват, а взгляд - чересчур мрачен. Однако сила его внутреннего обаяния была столь велика, что легко пробивалась сквозь грубоватый облик, невольно пленяя Кэссиди, несмотря на все её сопротивление.