Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы

Тонкие косички Мелл вились змейками вокруг головы и, словно обручем, сдерживали струящиеся волосы. В черном переднике с вышитым спереди белым черепом и скрещенными костями[4], постоянно сдувая с глаз выбившуюся прядь, она колдовала над дымящейся сковородкой. Высокий для девчонок рабочий стол не позволял готовить с удобством, но с этим приходилось мириться. На кухне было жарко, передник был огромным, так что из остальной одежды на поваре присутствовала только лопаточка в правой руке.

‒ Чем так пахнет? Что это ты раскулинарилась? ‒ обняв прыгнувшего на руки Лютого, поинтересовалась Танька. Подходя сзади, она едва сдерживалась, чтобы не потянуть за веревочку бантика на поясе подруги.

‒ Котлетки жарю. Объеденье! ‒ не поворачиваясь, Мелл с усердием отдирала фарш от антипригарного покрытия. ‒ Полуфабрикаты, правда, ‒ слегка сморщилась от правды, ‒ но вку-усные-е! Как раз успела сбегать в магазин, пока ты медитировала.

‒ А плавают в чем? ‒ Танька заглянула в сковородку.

‒ Волшебная жижма! Подливочка будет, «в собственном сакэ». В смысле, соку. Томатном. Уф! ‒ утирая предплечьем выступивший пот, Мелл явно гордилась своим изобретением. Отодрав и переложив последнюю «лепешку», повернулась, наконец, к Таньке. Лютый все понял и спрыгнул на пол, давая простор выражению чувств.

***

‒ Хорошо, что мы перекусили, ‒ наблюдал за девчонками оператор. Из-за лишнего куска тертого пирога с яблоками дышалось с трудом.

‒ Дальше я сам буду еду приносить. Если ходить смогу, ‒ технику было лень даже потянуться за зубочисткой. ‒ А то повар тебе мстит, кажется.

‒ Это ты не видел, сколько он с любовью нагружает…

***

Сервировали к обеду быстро и просто: вилки и тарелки. Остальные мелочи и так больше не убирались с поверхности. Уже сидя за столом, Танька достала из рюкзачка подаренную Анси новую приправу из иголок гневной сосны и сока пылающей розы.

 

‒ Гляди, чего есть! ‒ опрометчиво похвасталась. ‒ Попробуем…

‒ Ты была у него… ‒ угасла на глазах Мелл.

‒ По дороге заскочила, вот честно! ‒ приложила к груди руку. ‒ Примостила там двух рыжиков… Почти трех даже.

Бумажные салфетки, вечно стоявшие без дела в вазочке у стенки, вдруг стали сморщиваться и увядать, словно цветы.

‒ Мелл. Ну, Мелл, ‒ стала подлизываться Танька, наклоняясь и пытаясь заглянуть в полные слез глаза. Пришлось вместе с вилкой отложить мечту попробовать творение подруги. ‒ Я открываю сознание, читай, пожалуйста… Для меня только ты есть! Из всех ‒ только ты! Анси, папа, да все ‒ это другое. Они друзья. Родня мне, вот как Лютый. А половинка меня ‒ это ты … ‒ выдохнула совсем тихо.

‒ Правда, только на минутку заскочила? ‒ показался исподлобья тоскливый взгляд.

 

«Врать больше не будем, ‒ поняла Танька.

Никогда! Иначе потеряем то, что храним, ‒ подтвердило Второе Я.

Не обманывай, нифига мы любовь не храним!

Я про Мелл. Она больше, чем любовь… Она, почему-то, вся наша жизнь.

Ты дура? Мы ‒ дьявол!

И что? Где противоречие?»

 

‒ К Анси ‒ на минутку. Потом к папе сходила, с Синей встречу назначила ‒ если что, мы с тобой вместе идем ‒ и еще по мелочам. Да, я там переночевала! Но я чуть не рехнулась с этой долбанной «медитацией», а растрепанной возвращаться к тебе не рискнула, ‒ взяв вилку, Танька поспешила заткнуть себе рот котлеткой.

‒ Правда‒правда? ‒ выпрашивала желаемый ответ Мелл.

‒ У-мгу, ‒ кусочек истины пережевывался с трудом.

‒ Я не буду в твоем сознании смотреть, я тебе верю, ‒ окончательно добила Таньку.

‒ У папы я ночь провела, ‒ проглотив комок кулинарного изделия, снова наклонилась к Мелл, ‒ а с Анси у меня физической близости никогда не было. Чего ты на него взъелась?

‒ Дура я, да? ‒ слезы никак не решались смыть тоску из глаз. ‒ Плохо без тебя совсем, ни минуты не хочу такого одиночества. Ешь, я сейчас еще добавлю, ‒ немного приходила в себя Мелл. Она была расчетливой хозяйкой и нажарила сразу много и самых разных котлеток.

Танька уминала жареное с удовольствием, полуфабрикаты действительно оказались вкусными. А «волшебная жижма» из томатного сока освежала кислинкой.

 

«Действительно, лучше вам больше не разлучаться, ‒ Лютый был сама забота.»

«Тебе вкусность положить? ‒ проявилось родительское участие.»

«Я его первого накормила, ‒ даже удивилась такой неосведомленности Мелл.»

«А почему лучше вместе? ‒ перестала жевать Танька.»

«Веселее. И помочь всегда можете. Ну, и мне спокойнее будет: испереживался, а на две части не разорваться, ‒ опрометчиво пояснил Лют.»

«Бедненький. Хочешь, я тебе валерьянки накапаю? ‒ продолжала заботиться Танька.»

«Ты мне еще пустырник предложи. И так сонный хожу, ‒ Лютик лизнул лапку и посмотрел на хозяйку серьезно.»

«Странно, все котёнки любят, ‒ пожала плечиком Мелл.»

«А насчет «не разорваться» ‒ тут ты не прав, ‒ вздохнула Танька, вновь принимаясь за котлетку. ‒ Все зависит от того, насколько сильно дернуть. За хвост, например! ‒ смех уже плясал в ее глазах.»

***

‒ Ничего уже не понимаю! Любовь, жизнь, половинки какие-то, ‒ скепсис техника был направлен наружу.

‒ К себе прислушивайся, ищи, а не на чужие проявления смотри, ‒ посоветовал оператор.