Под руку с Одиночеством. Брошенные Ангелы

‒ И что? Одиночество как рукой снимет? Ты ведь тоже наблюдаешь. Как и все советчики, ‒ с последними словами появилась улыбка.

***

‒ Еще положить? ‒ в третий раз спросила Мелл, с умилением наблюдая за жующей подругой.

‒ Нетушки! Я только за компанию с тобой сижу, уже некуда, ‒ Танька аппетитно подобрала последним кусочком подливку и отправила в рот.

‒ Надо было в это блюдо тормозную жидкость добавить, а то и я ем и не могу остановиться, ‒ глядя в тарелку с остатками котлетки, с самым серьезным видом согласилась Мелл.

 

 

Часть 21

 

‒ Так и будем валяться весь день? ‒ обладательница странных косичек лениво повернулась на бок и посмотрела на счастливую подругу.

Лежали девчонки на полу, на своей традиционной постельке из широкого ватного матраца, кучи подушек и двух одеял. Танька закинула руки за голову и, чему-то улыбаясь, широко раскрытыми глазами таращилась на серый потолок, бездумно переводя взгляд из одной точки в другую. Вопрос с трудом вернул ее внимание в действительность:

‒ Хм, не знаю, ‒ умудрилась пожать плечиком, на котором тут же оказалась теплая ладошка Мелл. ‒ Я такая счастливая, так хорошо с тобой ‒ готова вечно здесь млеть.

‒ Проверять бессмертие на выносливость постелью ‒ что-то новенькое! ‒ обрадовалась ответу любимая.

‒ Я не о лежбище, я о твоей нежности и ласке, ‒ еще шире улыбнулась Танька.

‒ Много ли нужно дьяволу для счастья? ‒ тихо прозвучала риторическая шутка. ‒ Ты меня своей любовью тоже с ума свела, между прочим, ‒ рука Мелл медленно двинулась с плечика в долгий путь.

‒ Всё, всё! ‒ частично укрытая одеялом, Танька нашла в себе силы резко сесть.

‒ Боишься?! ‒ Мелл и не думала менять позу, с хитрой улыбкой проследив путь упавшей с плеча ладошки.

‒ Боюсь пресытиться, ‒ ладошка была подхвачена и поцелована. А спустя мгновение ‒ и хозяйка верхней конечности.

***

‒ Как она умудряется? ‒ техник от удивления пожал плечами и посмотрел на коллегу.

‒ Сам попробуй. Умеет получать удовольствие, ей много не надо, ‒ оператор мечтательно забросил руки за голову и, подражая их творению, улыбнулся.

‒ Я не об этом! Я про перепады настроения! У нее, да и у подружки.

‒ Что ты хочешь? Возраст у них такой: впечатлительные, ранимые, чуткие…

‒ В их возрасте нормальные дети жестокие, черствые и бескомпромиссные!

‒ Так то ‒ дети, ‒ лениво прозвучал ответ, ‒ а наши ‒ всего лишь дьявол с ангелом.

***

‒ А пойдем на танцы?! ‒ Мелл резко села. От такого движения одеяло само собой развернулось, словно подол юбки в самбе. ‒ Ты меня научишь латине…

‒ Чи-во?! ‒ в ужасе Танька даже подпрыгнула на твердом ложе, чуть не отбив себе мягкое место. Нега, схватив по дороге блаженство и наслаждение, бежала в панике.

‒ Только туда, где с Лютым можно, а то он совсем грустит в одиночестве, ‒ часто и коротко, совсем как Танька, закивала головой, ‒ он мне жаловался, пока тебя не было.

 

«Я не жаловался! Я делился страданием, ‒ гордо поднялась голова с зажатым в пасти кончиком хвоста.»

«Лют, ты чего все время хвост в зубах носишь? ‒ поинтересовалась Танька, повернувшись к бесстыднику.»

Котенок и не думал покидать свой пост охранника и всегда старался спать в ногах у хозяйки. И не спать ‒ тоже.

«Он длинный! Самый длинный, между прочим, из всех известных. И все Снежные Леопарды так делают, ‒ прозвучало совсем непонятно.»

«А если серьезно? ‒ заинтересовавшись, Мелл тоже посмотрела на зверя.»

«Понимаешь… ‒ немного замялся в ответ, ‒ хвост ‒ он тяжелый, а когда длинный ‒ спина может устать. И еще, все котята играют с хвостом мамы, укрываются им даже. Вот и привыкают, навсегда, ‒ как Лютый умудрился покраснеть ‒ останется загадкой.»

***

Танцпол оказался качественный. Паркет без единой щелочки блестел свежестью, его обрамляли ряды твердых стульев для отдыхающих, колонны вокруг скрывали затененную галерею со столиками.

Танька и Мелл, облаченные, как им казалось, для танцев вполне прилично, сидели и, разинув рты, наблюдали за кружащимися в вальсе пожилым парами. Платья и лакированные туфли, отутюженные брюки, осиные талии и полные достоинства осанки кому хочешь снизят самооценку. Не зная местных порядков, Лютого посадили посередине. На соседних местах или рядом со стульями хозяев спокойно ожидали Звери. Настоящие.

Практически все в этой реальности разгуливали с самой разной живностью. Питомцев брали и в школу на уроки, и в больницу, и, как оказалось, ‒ на танцы. Фауна была у всех: дикая и домашняя, даже не всегда млекопитающая, ‒ животный мир неотделим от человека.

Чего не наблюдалось вовсе ‒ разных экзотических искусственно выведенных пород кошек и собак. Хотя мелкого зверья хватало: крыски и мышки у детей на плечах дополняли волков и пантер рядом с их ногами. А вот едва дышащих и дрожащих от холода карманных уродцев не было вовсе.

«А они не хозяева, люди-то.

Ага! ‒ восторгалось Второе Я.

Друзья, симбионты, но не господин и раб!

Поэтому и без поводков, и спокойные все.

Ну, не все, положим, ‒ Танька посмотрела подробности через яснознание. ‒ Но нас признали.

Как это? Мы здесь впервые, вроде.

Мы в семье Одиноких Белок, они увидели наш тотем.»