Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Иногда в число получателей наследства по завещанию олдермены включают свою прислугу. Роджер де Палмер 6 октября 1327 г. завещал своей служанке Изабелле дом, в котором он жил, и две лавки на Брэдстрит в пожизненное владение «за ее хорошую и преданную службу»^{1392}. Уже упоминавшийся Роберт Пэрис отписал слуге Джону Бэйджу, «в знак признания его заслуг», усадьбу в приходе св. Марии ле Боу в пожизненное владение^{1393} (впоследствии — на благочестивые цели). К сожалению, мы не имеем возможности выяснить, каковыми именно были данные заслуги — в завещаниях больше нет никакой информации на этот счет.

Завещания лондонских олдерменов рассматриваемого периода зафиксировали существование особого института управления наследственным имуществом — института душеприказчиков[155]. Чаще всего душеприказчиками назначались священники приходских церквей. Но в некоторых завещаниях в качестве таковых упомянуты родные и близкие купцов-олдерменов. Так, Стефен Константин в завещании, составленном в середине XIV в., одним из душеприказчиков назначил свою жену Джулиану^{1394}. Аналогичное распоряжение содержится и в завещании Николаса Экстона от 24 октября 1393 г.: среди душеприказчиков этого торговца рыбой и олдермена упомянута его жена Джоанна^{1395}

. Одним из душеприказчиков Ричарда Уайттингтона, судя по его завещанию от 5 сентября 1421 г., был небезызвестный городской клерк Лондона — Джон Карпентер^{1396}. Генри Бартон по завещанию от 11 сентября 1432 г. оставил управлять своим наследством брата Ральфа^{1397}. Бакалейщик Томас Ноллес в завещании от 29 июня 1435 г. назначил одним из душеприказчиков своего сына Томаса

^{1398}.

Какие чувства связывали супругов и домочадчев? Было бы явным упрощением считать, что теологические трактаты и поучения проповедников, столь сурово порицавшие любовь, которую они сводили к похоти и не признавали даже в рамках законного брака, не оказывали воздействия на современников. Формально в браке приветствовались не страсть, а взаимопонимание супругов, совместное ведение домохозяйства и дел, воспитание детей. Представляется, однако, неправомерным полагать, что любовь, привязанность, разумеется, в пределах эмоциональной сферы средневекового человека, никогда не существовали в отношениях между супругами.

Обратимся к истории взаимоотношений олдермена второй половины XIV в. Джона Пайела и его супруги Джоан. Джон женился к февралю 1349 г., в возрасте не меньше 30–35 лет. Столь поздний, по современным меркам, брачный возраст объясняется, видимо, тем, что в средневековом городе семья для молодого человека, стремившегося к финансовому достатку и карьере, была, скорее, препятствием, чем поддержкой. Вступление в брак становилось возможным лишь после достижения требуемого уровня профессиональной подготовки и материального благополучия^{1399}

, которых Джон Пайел сумел достичь в конце 1340-х гг. К этому времени он уже прочно обосновался в столице и вполне мог обеспечить своей супруге надежную защиту, доброе имя и положение в обществе. Его избранницей стала девушка по имени Джоан, о жизни которой до смерти ее супруга в мае 1382 г. достоверной информации почти не сохранилось. Известно лишь, что она родилась в Лондоне между 1330–1335 гг., видимо, в семье торговца готовым платьем.

Важнейший, если не основополагающий аспект жизни Джона Пайела составляла его профессиональная деятельность, которая утверждала его социальную и личную ценность как мужчины. А что же Джоан Пайел? Как протекала ее жизнь? Чем она была наполнена? Каким образом складывались ее отношения в семье?

О жизни Джоан до смерти ее супруга в мае 1382 г. достоверно почти ничего не известно. Скорее всего, она вела достаточно скромный и размеренный образ жизни, уделяя большое внимание религиозным вопросам. В частности, в феврале 1349 г., вскоре после заключения брака, она и Джон получили полное отпущение грехов (полную индульгенцию), а в 1355 г. Джоан добилась особого разрешения папы, предоставившего ей право по своему усмотрению выбрать духовника для предсмертной исповеди^{1400}. Уже эти факты показывают, сколь большое внимание в жизни Джоан Пайел занимали религиозные вопросы.

Несмотря на мизерность информации, необходимо признать, что Джоан была компетентной, умной женщиной, способной полностью взять на себя инициативу в деле управления домом, домашним хозяйством и, возможно, присматривала за «бизнесом» мужа в Лондоне во время его довольно частых поездок. Документально засвидетельствовано участие Джоан в делах мужа, связанных с движением недвижимости в Лондоне: в 1363–1367 гг. ее имя упоминается вместе с именем супруга в нескольких сделках по приобретению земли в городе. Джоан и Джон являлись совладельцами земель и рент в Итлинборо и Нортхемптоншире в целом.