Под сенью Святого Павла: деловой мир Лондона XIV — XVI вв.

Важность для олдерменов ливрейных компаний, где они занимали доминирующие позиции, отразилась в завещательных актах некоторых представителей правящей элиты Лондона XIV–XVI вв., по которым они передают «посмертные дары» в пользу своих корпораций. Можем отметить, что забота олдерменов распространялась прежде всего на их учеников и «бедных людей» определенной профессии. В частности, торговец рыбой XIV в. Джон де Мокинг де Сомерсет оставил «посмертные дары своим ученикам»; меховщик того же столетия Генри Бартон завещал «каждому ученику скорняжного ремесла по 12 п., для 24-х бедных людей из числа меховщиков Лондона по 6 ш. 8 п. и по квартеру[108] угля»; бакалейщик XIV столетия Томас Нол лес передал по завещанию 10 ф. «бедным людям своей профессии»^{635}. Кроме того, известно, что неоднократно упоминавшийся торговец предметами роскоши Джон Уодсок оставил 20 ф. «всей общине торговцев предметами роскоши Лондона»

^{636}. Торговец готовым платьем Джон Персиваль по завещанию от 1502 г. передал своей компании 12 усадеб в районе Корнхилла^{637}. Ювелир Мартин Боувз в 1562 г. завещал 16 ф. «в пользу бедных людей компании ювелиров», а ее старостам и общине в целом — земли и усадьбы в Лондоне^{638}

. Торговец солью Эмброуз Николас в 1578 г. оставил старостам и общине солеторговцев Лондона 12 небольших помещений, «чтобы служили жилищем для 12 бедных мужчин или женщин — фрименов Лондона, преимущественно торговцев солью». Кроме того, каждому из этих 12 бедных фрименов сэр Эмброуз завещал по 7 п. в неделю и 300 марок на Рождество^{639}.

Пожертвования в пользу компаний, «бедных людей своей профессии» и учеников, по-видимому, отражают немаловажную черту самосознания средневекового купечества: каждый горожанин, даже самый богатый купец, осуществлявший масштабную заморскую торговлю, во многом полагавшийся на свои собственные силы и возможности, все же считал себя тесно связанным со своей компанией, своей «живой общностью», игравшей важную роль в его деловой жизни, многое определяли в сфере его поведения и общения. Купец, даже думая о смерти, не мог отрешиться от мысли об этой тесной связи и не представлял себя вне своей общности. По сути, сама общность была частью менталитета того времени, формой социального поведения, в значительной мере придававшей жизнедеятельности купцов устойчивость. Соблюдение надлежащего образа действий, традиций, верности определенному кругу и групповой солидарности были, по мнению А.А. Сванидзе, «естественной, сущностной чертой самосознания средневековых горожан»^{640}. Принадлежность к некой корпорации повышала чувство собственного достоинства, предоставляла возможность почувствовать свою самоценность, давала ощущение уверенности и защищенности в очень непростой, полной опасностей и риска жизни, создавала обстановку «относительного психологического комфорта», позволявшую «рассчитывать на понимание, материальную, физическую и моральную поддержку…»

^{641}. Разумеется, у любого индивида были свои собственные интересы, только воспринимал он их и себя самого через свое место в иерархии (не будем забывать, что средневековое общество сугубо иерархично), через свою социальную роль. И именно через малую общность тот или иной человек встраивался в общественную систему: она, общность, «давала возможность подключиться к известным социальным ценностям, предохраняла от размывания, сохранялась за узким кругом лиц»^{642}.

В любом случае, идет ли речь о ливрейных компаниях или прочиз торговых объединениях, необходимо подчеркнуть, что все они сыгралм огромную роль в аккумуляции капитала, развитии торговли, финансовой и предпринимательской деятельности, а также способствовали повышению общественного престижа деловых людей, выработке у купечества уважения к своему труду и интересам партнерства, инициативе и личным заслугам на основе знаний и навыков в разных областях^{643}

.

Таким образом, старые корпоративные формы еще сохраняли свое значение. Но ведущая роль, несомненно, принадлежала, особенно в XVI в., новым явлениям и структурам: в оптовой торговле — это регулируемые и паевые компании, которые через олдерменов и других купцов, одновременно являвшихся членами ливрейных компаний, взаимодействовали с последними и «разъедали» их изнутри. В эпоху первоначального накопления, эпоху переходную, новые формы внешней торговли и предпринимательства, колониальные предприятия, непосредственными участниками которых стали многие деловые люди Лондона, явились важными каналами накопления капитала.

В XVI столетии наиболее отчетливо проявила себя тенденция, наметившаяся еще в XIV–XV вв., — тенденция к буржуазному перерождению части столичного олдерменства как элитарной группы купечества.

§2. Кредитные операции и субсидирование короны