Под солнцем Мексики

В пути мы изучаем карту. Она разбита на зоны. Вот восьмая зона, она занимает территорию в 26 тысяч квадратных километров. Зону обслуживают 300 врачей и 2200 добровольцев.

На карте я вижу наколотые разноцветные флажки с номерами.

— Что означает, допустим, вот этот флажок № 29? — спрашиваю я санитара-маляриолога в военной форме, встреченного мной в одной из походных малярийных станций.

Он заглядывает в толстую тетрадь и по-военному отчеканивает:

— Это верховая лошадь, по кличке Вентеррон Уракан (ураганный ветер). На ней послан в горное село номер восемь сержант Хозе с гидропультом и запасом ДДТ.

Добровольцев мы встречаем повсюду. Почти в каждом селении. Это учителя, лавочники, крестьяне.

— А есть ли среди них мексиканцы, говорящие на местных индейских диалектах?

— В том-то и беда, — отвечают мне, — что нет! Местные жители, как правило, не знают испанского языка. Они говорят на ацтекском, пополока, алто, мистеко, тлапанеко, на сорока шести различных местных диалектах.

— В этом одна из наибольших трудностей наших маляриологов, — жалуется Альварес. — Одними жестами всего не объяснишь. А малярийному комару нет дела до того, сумели мы найти друг с другом общий язык или нет. Он упрямо творит свое жестокое дело, заражает малярией без разбору.

ПОЦЕЛУЙНЫЕ КЛОПЫ

Мы останавливаемся в селении, где отмечено несколько свежих случаев малярии. По всем данным, этого здесь не должно было случиться. Селение значилось как «вполне благополучное». И вдруг неожиданный сигнал — малярия!

Возможно, что малярийные комары могли сохраниться в забитых досками жилищах. Или пробраться туда сквозь щели в разбитые стекла пустующих домов. Пустующих потому, что многие крестьяне из-за засухи и неурожая уходят на многие месяцы в города на заработки. Свое жилье они наглухо заколачивают, и такие недоступные для обработки дома превращаются в источники малярийной инфекции. Другие укромные места комары находят в многочисленных храмах и домах богачей. В них не разрешается вход санитарам с их распылителями. Не пускают санитаров и в частные сады. А там, как правило, много декоративных водоемов; в них-то и находят удобное пристанище анофелесы.

И это несмотря на то, что каждый простой мексиканец знает теперь, кто истинный виновник болезни, каждый крестьянин сам истребляет комаров и помогает санитарам в их нелегком труде. Вскоре я убеждаюсь в этом сам.

Опрыскивание домов ведется со всей тщательностью, выносится весь скарб. Обработке подвергаются стены и потолки, доски, кровати — все, что может быть орошено губительным для анофелесов раствором ДДТ. Я вижу, как настойчиво хозяйки домов просят направить струю в каждую щель, в каждую мышиную норку, в отверстия от вынутых из кроватных досок гвоздей.

— Взгляните, — говорит санитар, — в этих отверстиях следы клопов. Их оставили огромные клопы величиной с ногтевую фалангу.

— Их называют тут поцелуйными, — поясняет немолодой уже местный врач. — Клопы пробираются в постели жителей из нор млекопитающих животных — броненосцев и опоссумов. Они и есть основной источник заражения человека возбудителем болезни Шагаса, которая поражает преимущественно детей. Хотите, я покажу вам больного? Здесь, в селе, есть несколько человек, пораженных этим тяжелым недугом, — говорит доктор.

Мы входим в небольшой домик, где на кровати лежит мальчуган. Его лихорадит. На лице и теле отеки. На шее нащупываются воспаленные железы. Возле глаз и вокруг губ заметны следы укусов клопа.

Развиваясь дальше, болезнь переходит в хроническую форму. Из крови трипаносомы проникают в сердечную мышцу, мозг и печень, появляется малокровие.

Болезнь Шагаса распространена не только в Мексике. Есть она и в других латиноамериканских странах.

_{Броненосец}

Клоп — переносчик болезни, напившись крови больного ребенка, заражается от него сам трипаносомами на восьмой — десятый день. В клопе, словно в несгораемом ящике, возбудители остаются способными заражать человека на протяжении двух лет.

Жадный до крови клоп пьет ее у броненосцев, опоссумов, собак, грызунов, человека — словом, у многих, без разбору. Во время сосания он вводит со слюной болезнетворных возбудителей. Так замыкается круг участников природного очага: млекопитающие — поцелуйные клопы — человек.

Без труда отыскиваем пристанище клопов. Это заброшенная собачья будка. В щелях притаились огромные насекомые, латинское название которых — панстронгилус геникулатус и триатома макулата. Помимо них в Мексике встречаются и другие близкие к ним переносчики болезни Шагаса: родниус, эутриатома и другие.

К будке подходит группа ребятишек. Один из мальчуганов тащит за собой привязанного на веревке броненосца армадилла, покорно следующего за ним, словно собачонка. Здесь дети часто играют с этим безобидным, казалось бы, животным, не подозревая, какую опасность оно таит в себе. Ребятишки разыскали среди травы возле сарая нору, в которой живет армадилл. Это млекопитающее строит глубокие подземные ходы возле глинобитных хибар с земляным полом, сеновалов и других хозяйственных построек.