Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах

1. Один из самых образованных людей, каких я видел на своем веку, — бывший ранее, однако, толстовцем, но раскаявшийся — Сергей Николаевич Дурылин (Москвич) пред или уже при наступлении русской революции занимался вопросом о вере в приближающийся конец мира, — как среди русских, так и среди других народов. Я слышал от него это лично в Москве[155]. Он пришел к замечательным — и даже отчасти будто бы и неожиданным — выводам, особенно о России. Обычно существует воззрение, что ожидание конца мира совпадает с какими-либо историческими катастрофами (войнами в особенности). И это отчасти верно. И так в конце концов и должно быть по предсказанию Господа. Но не всегда совпадают эта явления.

С. Н. Дурылин[156]отмечает следующие исторические наблюдения.

а) Россия переживает татарское иго. Времена тяжкие. Однако ни у кого нет мысли ни о конце мира или даже России. Наоборот, великий светильник Руси, преп. Сергий, и сам строит, и птенцы, вылетевшие из его гнезда, тоже строят, не думая о конце… Татары погибли. Русь встала и духовно окрепла.

б) Смутное время. Во многом напоминает наши дни большевизма. И опять мы не читаем в литературе церковной о конце мира. Смута преодолена. Русь встала и стала расти государственно.

в) Но тут наступает неожиданность: вопреки увеличивающемуся могуществу ее и росту, появляются идеи об антихристе… Конечно, и наш раскол придал этому много поводов; и совпадение 1000 лет и 666 (год большого Моск. Собора), то есть чисто произвольное счисление о времени Второго пришествия. Но еще более наших предков поразило падение Православия на верхах и влияние «безбожного» Запада. В этом последнем была, несомненно, главная причина ожиданий антихриста; и таковым казался, как известно, многим (даже и не раскольникам) Петр I. «Испровержение благочестия»… «Мы стоим за новую веру», — говорили в воззваниях казаки и стрельцы… И это распространилось очень широко в народ… Но кончилось царствование Петра; конец мира не наступил.

Однако спугнутая мысль уже не успокаивается: с той поры почти нет ни одного выдающегося подвижника веры или богослова, который бы не касался вопроса о конце мира. Начиная со святителя Тихона Задонского — через Серафима Саровского — до старцев Оптинских и о. Иоанна Кронштадтского, все говорят о приближающемся конце мира. А между тем Россия, наоборот, все растет и растет государственно и культурно. Вот это несовпадение и поражало С. Н. Дурылина.

И оно заслуживает внимания…

Ученики

Педагогом-наставником, пастырем Дурылин был во все годы своей жизни. Работая в журнале «Свободное воспитание», он преподавательскую практику совмещал с разработкой теории воспитания свободной творческой личности, напечатал «бездну педагогических статей». После 1912 года теоретических статей он уже не писал, а заниматься воспитанием подростков не бросил. Он пришел к убеждению, что воспитывать надо себя и учеников, руководствуясь нравственными законами, которые дает христианство, и в своей деятельности будет исходить из этого посыла. Свою программу он изложил в письме к И. И. Горбунову-Посадову: «Дорогой Иван Иванович! <…>В течение последних пяти лет я не писал ни строчки по вопросам воспитания, но очень много думал о них, так как все это время, почти из месяца в месяц, жил с детьми, сходился с ними близко, сживался с их душевными и умственными нуждами, на которые — по мере сил и уменья — принужден был отвечать. И вот к чему я пришел <…> у воспитания может быть только одна задача — высочайшая, правда, но и труднейшая, к разрешению которой безумием было бы и приступать без великой помощи религии. Эта задача: бороться в ребенке, как и во взрослом, со всем, что является в человеческой природе прямым следствием рабства греху, и бережно хранить и помогать росту того, что в человеческой природе свидетельствует о бессмертных истинах и корнях человека, что являет нетленные отблески Божества в строе человеческого духа, души и тела. <…> Вопрос воспитания переносится, таким образом, всецело в ясную сферу религии, а область воспитания становится местом частных применений непреложного знания о человеческой природе, о добре и зле в человеке и мире, о значении и назначении человека, о сущности мирового процесса и истории, которые дает и может дать только религия. <…> Вот в двух словах то, к чему я пришел путем многолетней думы и практической работы над вопросами воспитания. Писать об этом мне стало труднее, но жить и работать с этим мне стало легче и светлее. Я перестал быть писателем по педагогическим вопросам, но по-прежнему нахожу много радости в работе с детьми, около детей и для детей <…>»[157].