Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах

Наступило лето. Приближался большой праздник чтимой иконы Боголюбской Божией Матери. В те годы безбожие и новые веяния в школьном воспитании почти не коснулись больших масс народа. Ко всенощной под праздник Боголюбской — 18 июня ст. ст. (1 июля нового стиля) собралась огромная толпа народа, заполнившая место вокруг часовни и распространившаяся вдоль Китайской стены по бульвару к югу вплоть до набережной Москвы-реки. Мы были в стихарях. Во время полиелея отец Сергий пошел кадить по всей часовне, при этом мне пришлось, как это обычно делает диакон, нести впереди большую свечу. Далее мы с отцом Сергием вышли на улицу и стали обходить образовавшуюся длиннейшую очередь-толпу молящихся по бульвару до самого его конца. Отец Сергий кадил народу, я также кланялся в сторону народа, народ отвечал на каждение поклонами. «Пропустите отца диакона! Посторонитесь — отец диакон!..» — слышалось в народе. Можно себе представить, как это подняло мое настроение, я был счастлив… Эта радость продолжалась недолго: через несколько дней после праздника отца Сергия арестовали и вскоре сослали, кажется, на Урал. Его сопровождала верная его духовная дочь, простая девушка Ирина, прислуживавшая ему и отцу Петру. Теперь она не побоялась бросить все и последовать за ним, помогая и служа ему. Как все же много таких замечательных женщин и девушек, отдающих жертвенно свое служение, свои личные дела, свою молодость человеку, в котором они видят возвышенную и одаренную личность, наставника, учителя, отца! Это прекрасный женский тип «Марии Магдалины», «жен-мироносиц», тип сестер милосердия.

Итак, отец Сергий пребывал в ссылке. Точного места, обстоятельств и условий я не знаю, отчасти и забыл. Знаю только, что проходили годы. Постепенно отцу Сергию удалось использовать свои знания и авторитет ученого филолога, он стал работать в научных и учебных заведениях. По всей вероятности, служить священником ему более не пришлось. Несколько лет тому назад попала ко мне в руки вырезка из какого-то журнала: портрет отца Сергия Дурылина, уже пожилого, пополневшего, посолидневшего и все же сохранившего основные черты лица, и, главное, очки для близорукого. Под портретом написано: «Доктор филологических наук, профессор С. Н. Дурылин (1877–1954)». Вечная память дорогому нашему руководителю на путях Православия отцу Сергию! <…>

Пришвина Валерия Дмитриевна[189]

Пришвина Валерия Дмитриевна (Лиорко; 1899–1979) — секретарь, затем жена М. М. Пришвина. Публикатор первого издания дневников Пришвина (сокращенных). Автор книги «Невидимый град», в которой описала свою нелегкую жизнь в годы становления советской власти, арест, путь к Богу, встречи с великими современниками: церковным просветителем М. А. Новоселовым, философами Н. А. Бердяевым и И. А. Ильиным, поэтом Н. А. Клюевым (в сибирской ссылке) и др. С Дурылиным она познакомилась у Новоселова.

И теперь, когда я мысленно возвращаюсь к годам общения с Новоселовым[190], я неизменно вхожу в полосу света, чувствую благоухание иного воздуха, которым довелось мне так согласно и так недолго с ним дышать. В этом свете и в этом воздухе мы забывали о разности возраста, пола, обо всех утомительных условностях человеческого бытия. <…>

С этим-то человеком и устроил мне встречу NN. В тот знаменательный день вместе с Михаилом Александровичем я встретила за столом еще Сергея Николаевича Дурылина, впоследствии ставшего известным советским искусствоведом. <…> Это был запостившийся, строгий, без улыбки, молодой человек, принявший недавно священство, вопреки церковной практике будучи неженатым. Это имело тяжелые последствия для его судьбы, о чем скажу в свое время… Но в те годы, когда ломалась вся жизнь России, чего только не пробовали, в чем только не ошибались, какие подвиги не совершали и какой гибелью не погибали дорогие наши, дерзкие в своих крайностях русские юноши! Так было в политике, в семье, в искусстве и, конечно, в церковной жизни России.

Первое знакомство оставило у меня лишь чувство стеснения перед этими людьми, с какой-то их большой, неведомой мне жизнью, войти в которую я, вероятно, недостойна.

[Продолжение см. в главе «Между ссылками».]

Фудель Сергей Иосифович[191]

<…> Я помню его маленькую стремительную фигуру на Арбате, кажется, в 20-м году: он идет в черном подряснике с монашеским поясом и скуфейке. Тень какой-то рассеянности и в то же время тяжелой заботы была на его лице…<…>

[Продолжение см. в главе «Челябинская ссылка».]

Степун Федор Августович[192]