Под тенью века. С. Н. Дурылин в воспоминаниях, письмах, документах

В 1927 году на выставке акварелей Волошина в ГАХНе Дурылин произносит речь о творчестве Волошина, отмечая, что у Волошина акварели и пейзажные стихи нераздельны, и издание стихов будет не полным, если их не сопроводить акварелями, и выставка акварелей не полна без киммерийских пейзажей в стихах.

Смерть Волошина Дурылин перенес очень тяжело. Его записи об этой потере находим и в письмах 1930-х годов, и в бумагах болшевского периода.

Дорогой Сергей Николаевич.

Буду очень, очень рад видеть Вас у себя этим летом. С половины мая у нас налаживается коллективное питание. Для Вас у меня место всегда найдется. Но относительно Вашего знакомого семейства[259] вопрос немного сложнее. Очевидно, А. А. Сидоров не ознакомил Вас с характером моей дачи. Комнат вообще я не сдаю: я превратил мой дом в бесплатную художественную колонию — открытую для всех, кто нуждается (материально, физически и духовно). Так что вопрос о Ваших знакомых сводится к тому, будет у меня свободное место: тогда милости просим.<…> Поэтому предлагаю Вам сделать так: приезжайте вместе с Вашими друзьями прямо ко мне. Если это в мае или июне — места хватит всем. <…> Нет — найдем место на соседних дачах.<…> Моя библиотека в Вашем распоряжении. (Но на другие дачи я книг не даю.) Имейте в виду, что она больше французская. Дети нас не стеснят, потому у нас их всегда много в доме.

Да… еще: необходимо привезти с собою мешки для сенников (ущерб матрацев), всегда полезен примус. Таз для умывания (если море Вас не удовлетворит). Вообще имейте в виду, что Коктебель не курорт, хотя здесь курортные сборы и взимаются и для ограждения от них надо захватить бумажки о своем заработке.

А Вас, Сергей Николаевич, я буду особенно рад встретить снова.

Максимилиан Волошин[260].

* * *

[На машинописном экземпляре поэмы «Путями Каина» Волошин сделал дарственную надпись[261]]:

«Милому Сереже, принесшему мне наголосок из самых глубоких недр русских пропастей, — с братской любовью — Макс. Коктебель. 2 сентября 1926»[262].

* * *

Дорогой Сережа,

Поздравляю тебя с Праздниками и с наступающим Новым Годом.

Письмо твое страшно обрадовало: пахнуло прежней Москвой — горячо и радостно. Кстати, твою «Старую Москву»[263] я уже много раз перечитывал за эту зиму вслух — всем, кто ко мне зайдет. И каждый раз все с бóльшим чувством. Есть некоторые строфы (особенно в «Купце», в «Генерале», в «Протоиерее»), которые не могу читать без подступающих слез. Какая прекрасная и полная книга это будет. «Украдкой грудь крестя прадедовским крестом» — это одно из самых жгучих для меня мест. Продолжился ли этот цикл в Москве? Или времени не было? <…>[264]

[Продолжение см. в главе «Томская ссылка».]

Перцов Петр Петрович