Под звездою Москвы

«Но неужели, — подумал он, — такая грубая провокация может удаться? Да если б все его прошлое оказалось недостаточным, чтоб опровергнуть клевету, неужели он, Альберт, не найдет возможностей заранее ее обезвредить и предупредить? Да он вцепится немцам в горло! Да он погибнет раньше, чем немцы успеют привести свой план в действие! Да он вот сейчас задушит этого подлеца-капитана, стоящего перед ним!»

Альберт поднял голову, посмотрел на капитана глаза в глаза. И из глубины глаз спокойно улыбнулся. То была действительно непритворная усмешка. В ней было выражение непоколебимой уверенности. Капитан отвел глаза.

Капитан ждал, что скажет Альберт. Но Альберт ничего не сказал, — улыбка спокойствия к уверенности светилась на его лице. Капитан жестом пригласил его сесть.

— Да ведь я пошутил, господин ван-Экен. Мы никогда не пойдем на то, чтоб вас компрометировать. Нам нужны ваше честное имя и ваш авторитет среди сограждан. Я скажу вам больше: мы намеренно содействовали укреплению вашей репутации смелого и независимого человека. Мы ведь знали, что вы собираете коллекцию городских реликвий. И мы смотрели на это сквозь пальцы. Вас проследил однажды мой штабс-фельдфебель Магуна около круглой башни. Я приказал тогда вас попугать через сторожа, но не наказывать вас. Тогда же я распорядился, чтоб фельдфебель Магуна начал расспрашивать жителей города о вас и выражать удивление перед вашей влиятельностью. Мне хотелось, чтоб в городе говорили: «Смотрите, какой независимый человек господин ван-Экен, даже немецкая комендатура считается с господином ван-Экеном». Откровенно, это мой старый метод. Я применял его еще в прошлую оккупацию. Может быть, найдутся кисленькие идиотики, которые усмотрят в моем расчете на вас что-то плохое: даже, может быть, назовут мое поведение провокацией. Я же не вижу ничего плохого в моем отношении к вам. Вы действительно человек отменный, безукоризненно честный и достойный уважения. И действительно, вы нам очень нужны. Нужны нам так же, я это всегда буду утверждать, как мы нужны вам. Хотите откровенности полной и абсолютно доверительной? Молчите? Все равно, я вам скажу. Может быть, майор уедет отсюда. А я останусь. Мы хотим перебросить на Восточный фронт на короткое время часть гарнизона, который стоит в вашем городе. Но, может быть, мы этого и не сделаем. Отчего и от кого это зависит? Отчасти и от вас, господин ван-Экен! Какую часть гарнизона здесь оставить? Большую или малую? Опять зависит отчасти и от вас, господин ван-Экен. Нам нужен авторитетный мэр, приказы которого жители будут исполнять и уважать. Нам нужен мэр, который сумеет заставить город добросовестно трудиться. Понимаете, какой мэр нам нужен? Такой, как вы! Одно ваше имя внесет успокоение в обеспокоенные умы и докажет людям, что мы хотим от них только прилежного труда и лойяльного подчинения. Вот основа дружбы с нами. Я прошу вас, представьте себе, господин ван-Экен, — здесь остается маленький гарнизон! Чем он меньше, тем легче военные обложения, налоги, поставки на оккупационную армию натурой, тем полнее город будет наслаждаться мирной обстановкой. Это уже не нам, а вам выгодно. И еще скажу: недели через две-три, когда будет взята Москва и русские капитулируют, как капитулировала Франция и ваша уважаемая страна, гарнизон должен будет вернуться к вам в город. Но он, чорт возьми, может и не вернуться вовсе, если вы будете держать город в крепких руках. Это будет очень хорошо для города! А там скоро будет всеобщий мир под эгидой Германии, и ваш город окажется во всей новой Европе наименее пострадавшим от войны. От кого, от кого же нее это будет зависеть? От вас, от вас, дорогой господин ван-Экен. Если вы будете поддерживать в городе дисциплину, порядок, мир, хорошую работу, преданность Германии, то все пойдет прекрасно с первого же дня вашего вступления в должность. Я искренне к вам расположен, — хотите я прикажу освободить немедленно же от нашего воинского постоя пивную «Под крылом ласточки»? Что мне сделать еще для вас, мой милый господин ван-Экен? Я весь к вашим услугам.

Альберт не мог сдержать улыбки.

— Вы очень плохой дипломат, господин капитан, как все немцы. Неужели вы думаете, что я не понимаю, зачем вы то запугиваете меня, то предлагаете мне дружбу… Ведь это все приемы.

Капитан с радостной поспешностью подтвердил:

— Верно, только приемы, только воздействие. Но я их применяю исключительно к умным людям. Неужели вы хотели бы, чтоб вас раздели, отхлестали плеткой, били прикладами по ребрам, вышибли вам зубы, вырвали волосы? Я думаю, вы как умный человек можете это все просто вообразить, взвесить, оценить и избавить себя и нас от лишних хлопот. Впрочем, если вам нравится…

— Напрасно, господин капитан, расточаете, ваши таланты. Я не тот, кто вам нужен.

— Вы правы, господин ван-Экен. Оказалось, не я вас, а вы меня убедили: действительно, нам с вами не сойтись. Пойду и доложу об этом господину майору. Он будет огорчен, очень огорчен, что мы разошлись. Вы видели его характер. Может быть, еще раз взвесите и подумаете? А я навещу вас через час.

* * *