Поддай пару! Вор Времени

– Ничего себе! – воскликнул доктор Хопкинс, совершенно не замечая атмосферу в комнате, в которой сейчас можно было бы плавить железо. – Как я вижу, ты закончил работу над часами! Настоящий шедевр!

Аудиторы переглянулись, когда доктор прошагал мимо них и уставился на стеклянный циферблат.

– Молодец, Джереми, хвалю, – сказал он, снимая очки и энергично полируя стеклышки. – А чем вызвано это приятное голубое свечение?

– Хрустальное кольцо, – пояснил Джереми. – Оно…

– Оно закручивает свет, – подсказала леди ле Гион. – Который потом пробивает дыру во вселенной.

– Правда? – изумился доктор Хопкинс, надевая очки. – Какая оригинальная идея! А кукушка в них есть?

Тик

Одно из самых плохих восклицаний, которые человек может услышать высоко в небе, – это «Ой-ей!». Оно содержит в себе максимум выворачивающего кишки ужаса и по минимуму расходует дыхание.

Когда Лю-Цзе издал его, перевод Лобсангу не потребовался. Он следил за облаками в течение уже некоторого времени. Они становились все более черными, густыми и зловещими.

– Метловище покалывает пальцы! – крикнул Лю-Цзе.

– Потому что прямо над нами начинается гроза! – прокричал Лобсанг в ответ.

– А еще несколько минут назад небо было совершенно ясным!

До Анк-Морпорка оставалось всего ничего. Лобсанг уже мог различить некоторые самые высокие здания, петляющую по долине реку. Но гроза, казалось, наступала на город со всех сторон сразу.

– Нужно сажать эту штуку, пока это вообще возможно! – крикнул Лю-Цзе. – Держись…

Очень скоро помело летело всего в нескольких футах над капустными полями. Растения неслись сплошной зеленой полосой, едва не задевая сандалии Лобсанга.

Потом Лобсанг услышал междометие, которое, возможно, не было самым плохим, когда ты находишься в воздухе, но определенно не обещало ничего хорошего, если его издает человек у руля.

– Э…

– А ты вообще знаешь, как эту штуковину останавливать? – крикнул Лобсанг.

– Не совсем! – помотал головой Лю-Цзе. – Держись, я что-нибудь придумаю…

Метловище задралось вверх, но помело продолжало нестись в том же направлении. Прутья уже касались кочанов.

Только в конце поля им удалось снизить скорость и приземлиться в конце борозды, которая воняла так, как могут вонять только превращенные в кашу капустные листья.

– Ты хорошо умеешь нарезать время? – спросил метельщик, перепрыгивая через побитые растения.

– Ну, довольно-таки хорошо… – неуверенно произнес Лобсанг.

– Что ж, сейчас проверим!

Бежавший в сторону города Лю-Цзе превратился в бледно-голубой силуэт. Лобсанг догнал его только через сотню ярдов, но силуэт метельщика, нарезавшего время все тоньше и тоньше, продолжал таять. Ученик, стиснув зубы и напрягая все мышцы, поспешил за ним.

Когда дело касалось драк, старик, возможно, и мошенничал, но тут все было по-настоящему. Мир из голубого стал темно-синим, потом – чернильным, неестественно темным, словно его накрыла тень от затмения.

Они оказались в глубоком времени. И задерживаться тут надолго было нельзя. Даже если бы ты выдержал лютый холод, некоторым частям человеческого тела просто не рекомендовалось попадать сюда. Кроме того, если слишком глубоко погрузиться во время, а потом слишком быстро вынырнуть, можно было умереть…

Он, конечно, с таким не сталкивался, поскольку был еще учеником, но в некоторых классах на стенах висели весьма подробные рисунки. Жизнь человека могла стать очень-очень мучительной, когда его кровь начинала перемещаться во времени быстрее, чем кости. А кроме того, эта самая жизнь могла вдруг стать очень короткой.

– Я скоро… не выдержу, – задыхаясь, прокричал он, едва поспевая за Лю-Цзе в фиолетовом мраке.

– Выдержишь, – прохрипел метельщик. – Ты же способный малый!

– К такому… я… не был… готов!

Город был совсем близко.

– К такому и нельзя подготовиться! – прорычал Лю-Цзе. – Ты, главное, действуй, и вот увидишь, у тебя все получится!

– А если не получится? – спросил Лобсанг. Бежать почему-то стало легче. Пропало ощущение, что кожа пытается сама себя освежевать.

– Об этом можешь не переживать. Мертвецам, как правило, все равно, – ответил Лю-Цзе. Он повернулся к ученику, и его злобная усмешка полыхнула в полумраке желтозубой дугой. – Ну как, получается?

– Я… на пределе…

– Отлично! А теперь, когда мы слегка размялись…

К ужасу Лобсанга, метельщик снова начал исчезать в темноте.

И тогда юноша призвал резервы, которых, как он знал, у него никогда не было. Яростным криком приказал печени оставаться внутри тела – настолько сильным, что ему даже показалось, будто мозг вот-вот разорвется, – и рванулся вперед.

Очень скоро он поравнялся во времени с Лю-Цзе.

– Все еще здесь? Ну, последнее усилие, отрок!

– Не могу!

– Куда ты денешься?

Лобсанг набрал полные легкие ледяного воздуха и упал вперед… туда, где свет вдруг стал приятного бледно-голубого оттенка. Лю-Цзе уже бежал трусцой меж замершими повозками и неподвижными людьми рядом с городскими воротами.

– Вот видишь? Раз плюнуть, – сказал метельщик. – Просто держи ритм, и все. Действуй спокойно, равномерно.

Это было похоже на хождение по канату. Главное – не думать.