Поддай пару! Вор Времени

Все эти задачи виделись Мокрицу огромной пирамидой, каждый камень которой нужно было уложить на свое место, прежде чем провернулось бы хоть одно колесико. В каком-то смысле это его даже пугало. Большую часть своей жизни он провел в одиночестве, а что касается Банка и Монетного двора, то Витинари все правильно сказал. У него был талант находить и удерживать таких людей, которые умели и любили делать свою работу, а когда дела были перепоручены, вот тогда он мог быть Мокрицем фон Липвигом, активатором мира. А теперь ему стало понятно, почему люди испытывали приступы тревоги, почему они запирали двери и, дойдя до половины садовой дорожки, возвращались проверить, закрыли ли они эту дверь, и отпереть ее, чтобы убедиться, и снова запереть и пойти по своим делам, только чтобы вернуться с полпути и повторить всю сводящую с ума процедуру снова.

Но дело обстояло так, что надо было надеяться и верить, что много умных людей по-умному делали много умных вещей и регулярно перепроверяли их, чтобы все, что нужно, работало безукоризненно. Так что беспокоиться было глупо, правда? Но беспокойство просто так не уходило. Оно сидело на плече как маленький гоблин и шептало на ухо. И вот так обеспокоенный человек, живущий в мире всеобщего недоверия, попадал в зону сущего кошмара, и прямо сейчас он, Мокриц фон Липвиг собственной персоной, беспокоился, да, и беспокоился очень сильно.

«Что осталось внутри? Что осталось снаружи? Я слышу стук колес прямо у себя под ногами, и я знаю, что поездка займет в лучшем случае четыре дня, без учета поломок, плохой погоды и ураганов высоко в горах, а они бывают безудержны, и это еще не упоминая чокнутых гномов, которых хлебом не корми, а дай испортить людям жизнь».

Стоит отметить, что монолог это был сугубо внутренний. Фактически отдельный внутренний монолог внутреннего голоса, но с виду на лице Мокрица господствовало выражение непоколебимой уверенности в том, что ничто не могло пойти не так. Ведь все технические вопросы решал Дик, а Дик был гений. Не такой гений, как Леонард Щеботанский, но, из верности решил Мокриц, не желая предавать своих, гений в своем, надежном ключе. Леонард наверняка отвлекся бы на полпути на мысль о том, как использовать капусту в качестве топлива, или золу из топки для удобрения капусты, или на рисование шедевра, изображающего нимфу, облаченную в капустные листья и угольки. Но у Дика с головой все было в порядке, даже фуражка сидела как влитая. Ваймс тоже собирался ехать с ними, и, хотя отчасти (в той части, которая до сих пор предпочитала бегать от стражи, даже при самой лучшей маскировке) Мокриц трусил, когда командор смотрел ему прямо в глаза или на любую другую часть тела, остатком себя он был благодарен судьбе за то, что Дежурный по Доске Ваймс окажется на его стороне, если вдруг к ним нагрянут граги…

В общем, Мокрица переполняли внутренние монологи, которые играли друг с другом в догонялки, но потом, поскольку это были его монологи, они решили объединиться в одного Мокрица фон Липвига, чтобы выстоять и выдержать любые испытания.

«Все будет ска… зоч… но… – уверял он себя. – А когда было иначе? Ты же везунчик, Мокриц фон Липвиг!» Внутри его метафорический гоблин сомнений сжался в дрожащий крошечный комок. Мокриц пожелал ему удачи, улыбнулся и попрощался.

Огромный особняк Гарри Короля прекрасно охранялся и потому идеально подходил для тайного ужина, за которым король-под-горой и Витинари могли встретиться, пока остальные готовились к дальнему рейсу до Убервальда. Считалось, что… помощники Гарри легко дали бы фору среднестатистическому солдату или стражнику, когда дело касалось потасовок, потому как тех обучали определенным правилам, а подчиненные Гарри не всегда знали даже азбуку. Любой, кто додумался бы слоняться по кустам в обширных владениях Гарри, в темноте и под дождем, был бы безотлагательно ликвидирован.

Хоть ужин был и секретным, это ничуть не смутило Юффи Король. Готовиться она начала с полной самоотдачей, перешла к смятению, а затем принялась командовать процессом, как полномасштабным и прицельным военным наступлением, попутно угрожая поварам и второпях справляясь, какими ложками нужно есть какой суп.

Юффи сделала глубокий реверанс перед королем-под-горой, когда тот вошел в ее обшитую дубом столовую. Она была довольна, как поросеночек в амбаре – только в более изысканном и презентабельном варианте.

– Как прошло путешествие, ваше величество? Без хлопот, без осложнений?

Король-под-горой замялся.

– Юфимия, не так ли? – спросил он. Юффи была на седьмом небе.

– Да, ваше величество, но вы можете звать меня просто Юффи.

Король улыбнулся:

– Очень хорошо, а ты можешь звать меня «ваше величество», леди Король.

Юффи готова была счесть это дерзостью, но тогда король гномов протянул ей руку и сказал:

– А вообще зови меня как угодно. Это просто старая гномья шутка, только я сам сейчас ходячий анекдот: беглец, который пытается не попасться еще более опасным беглецам и полагается на помощь окружающих вроде твоего благородного мужа и его друзей.