Подлинная история баскервильского чудовища

— Я ничего не обещаю, но при регулярных проверках и надлежащем уходе Джим может протянуть достаточно долго, — Меслов заговорил совершенно другим тоном, жестким и уверенным. — К тому же, быть может, мне удастся найти способ лечения. Для этого мне понадобится оборудование и определенные средства. Надеюсь, ваша организация ими располагает. Кроме того, вы должны предоставить мне защиту. Общество Социальной Гармонии будет очень недовольно. Я должен исчезнуть…

— Ну что ж, — вздохнул Холмс, — будь по-вашему. Вы исчезнете. Ап!

Неуловимо быстрым движением сыщик выбросил вперед правую руку, в которой каким-то образом оказался смычок.

Твердое дерево пронзило левую глазницу доктора, пробило ее и вошло глубоко в мозг.

Абрахам Меслов вскинулся, хватаясь за лицо, и упал на кровать. В горле у него булькнуло — но звук был уже неживой, как из бутылки с водой.

Холмс тяжело, с шумом вдохнул. Подержал сырой холодный воздух в легких, потом быстро выдохнул. Наклонился и подобрал с пола очки доктора. Потом внимательно посмотрел в обезображенное мертвое лицо.

— Я же говорил: вы не прогадаете в любом случае, — сказал сыщик, обращаясь к мертвецу. — Это гораздо лучше, чем то, что здесь скоро начнется.

В коридоре раздались шаги, остановившиеся у двери. Потом осторожный стук — та, та-та, та, та.

— Наконец-то, — сказал Холмс. — Входи.

Дверь каюты беззвучно приотворилась. Внутрь бочком пробрался высокий грузный человек в черном. Лицо его скрывал капюшон.

— Ты его все-таки убил, Шерлок, — осуждающе сказал он.

— И к тому же испортил хорошую вещь, — грустно усмехнулся Холмс, смотря на торчащий смычок.

— Тебя же просили не делать этого!

— Мне жаль, Майкрофт, — сказал Холмс, — но мы не можем ему доверять.

— Почему?

— Я дал ему понять, что лаборант Джим — это я. Он неглупый человек и прочел немало полицейских романов, так что знает, как меняет внешность грим и парик — а при желании можно подделать и голос. Кстати, с голосом у меня были проблемы: насилие над горлом мне дается с трудом, не то что раньше. Но Джим был неразговорчив… В общем, он поверил. Потом я напомнил ему, как Джим порезался о разбитую пробирку. А после этого — спросил, не заразился ли Джим той болезнью. Меслов знал, что в той пробирке не было ничего опасного. Но не знал, что я это знаю.

— И что же? Он солгал?

— Да. Стал предлагать помощь на своих условиях. Он говорил очень уверенно — как будто точно знал, что я болен. Из чего я сделал вывод, что он решил заразить меня при первом удобном случае. Как он это делал со своими пациентами.

— Вот даже так? Жаль. Но я все же хотел сохранить его для нас. Он больше всех знал об этой болезни. К тому же… а-а-апч-хи! — Майкрофт чихнул, потом выпростал из балахона огромный клетчатый платок и вытер лицо. — …Досточтимый мастер Рейнхарт будет очень огорчен, — закончил он.

— Под старость досточтимый мастер стал чересчур сентиментальным, — процедил Холмс.

— Мастер считает, — вздохнул Майкрофт, — что отчасти виноват в этой истории. Если бы не его совет, этот Меслов так и остался бы обычным графоманом. Может быть, даже научился бы строчить романчики.

— Ну это вряд ли, у него были проблемы с развитием действия, — протянул Холмс. — Но досточтимый мастер в чем-то прав. Когда-нибудь какой-нибудь посредственный художник с горя займется политикой…

— И мир взвоет, — в тон ему ответил Майкрофт.

— Давай о деле, — сказал Холмс. — Итак, основной контингент больных здесь. Общество Социальной Гармонии положило все яйца в одну корзину. Даже не верится. Они обычно так осторожны.

— Они уверены, что эта корзина очень прочная, — усмехнулся Майкрофт. — Корабль считается абсолютно непотопляемым.

— Но мы хорошо поработали над этим, — усмехнулся Холмс.

— И очень скоро увидим результат, — Майкрофт усмехнулся. — По радио с «Калифорнийца» сообщили, что прямо по курсу — подходящий айсберг. Столкновение — около полуночи, если все пойдет по плану.

— Значит, у нас еще полчаса. Кто принимал передачу с «Калифорнийца»?

— Все под контролем наших людей, Шерлок. Ты же знаешь, я неплохой организатор.

— Корпусные работы проведены? Не придется взрывать переборки?

— Я тебе говорил уже десять раз: все было сделано еще в Саутгемптонском порту.

— Что с пассажирами?

— Замки кают испорчены, сейчас наши люди заваривают решетки.

— Сколько доберется до шлюпок? — Холмс потер лоб, что-то прикидывая в уме.

— Из второго и третьего класса — процентов двадцать, может быть, меньше. То есть около ста человек. Среди них, возможно, останутся зараженные. Их мы добьем позже, в воде.

— Постарайтесь сохранить женщин и особенно детей: они, скорее всего, здоровы, — серьезно попросил Холмс. — Что с первым классом?

— Благодаря твоим сведениям, дорогой брат, у нас есть полные списки клиентов Меслова. Гуттенхейм, например. Или супруги Страус.

— Ну, за этих я не волнуюсь. Они потонут так, как подобает людям из высшего общества. Слава богу, аристократия еще не потеряла представления о чести и долге… Но второй и третий класс внушает опасения.