Подметный манифест

Архаров попытался было деликатно уклониться от беседы с дамами, но ловкая Елизавета Васильевна умело распоряжалась в гостиной - и кончилось тем, что обер-полицмейстер растолковал свои опасения князю Волконскому невзирая на посторонних. Да и не было никакой тайны в том, что интрига у семейства Паниных в крови. Коли младший, генерал-аншеф Петр Иванович, получит неограниченные полномочия, то непременно употребит их на пользу старшему, Никите Ивановичу, и, значит, воспитаннику его, цесаревичу. И участие их милой сестрицы в этом деле представляется опасным - не зря она оказалась в театре и не зря пыталась заманить туда княгиню и княжну Волконских…

Князь слушал и кивал. Он прекрасно понимал, что может произойти, когда сбудется панинская мечта и на престол взойдет государь Павел Петрович. Первым делом полетят головы тех, кто связан с Орловыми. А кому обязаны своими чинами Волконский и Архаров? Вот то-то же…

У государыни, пусть даже Орлов отставлен от фаворитской должности, хватает ума соблюдать равновесие и не нарушать порядка там, где он заведен ко благу отечества. Кто сказал, что хватит ума у ее сына?…

Убедившись, что князь осознал меру опасности, Архаров снизошел и до дам - рассказал, как внушал Сумарокову обязанности особы, которую Господь ненароком снабдил поэтическими способностями. Иногда ему удавалось развеселить светских женщин, удалось и на сей раз, хотя показалось странным - они засмеялись не при рассказе о драматурге, продолжающем борьбу с тиранами, а когда Архаров всего лишь упомянул про заготовленную Сашей бумажку.

Потом он поехал домой и неожиданно для себя напился в обществе Меркурия Ивановича и поручика Тучкова. Просто взял да и выпил почти все, что стояло на столе. Наутро даже не мог вспомнить, как его доставили в спальню.

Сборы затянулись - вместо кофея Никодимка отпаивал барина рассолом. Левушка, сидя напротив (дело было в спальне) утешал и оправдывал друга на разные лады. Сам он тоже был не в лучшем виде. Наконец удалось выехать и добраться до Рязанского подворья.

В коридоре Архарова смиренно дожидался плотный мужчина низкого звания, в праздничном для своего сословия кафтане - длинном, темно-коричневом, застегнутом сверху на серебряные лапки. Кафтан, сдается, шили на кого-то более статкого - посетителю он был до лодыжек. Круглую шляпу он держал подмышкой, но снял ее, видимо, недавно - зачесанные на лоб смоляные короткие прядки лежали, примятые ею, ровнешенько. Рядом стоял Клашка Иванов.

- Ваша милость, - как-то нерешительно обратился этот человек к Архарову.

- Чего тебе?

- Вы меня, поди, позабыли…

- Позабыл, - согласился Архаров. - Много вас тут прибегает, каждое рыло не упомнишь.

- Да я-то вас помню! Премного и чувствительно вами благодарны… - заковыристо выразившись на господский лад, мужчина замолчал.

- Да говори уж, чего встал! - прикрикнул бойкий Клашка. - Ваша милость, спозаранку стоит.

- Канзафарова ко мне. Тимофея. Абросимова. Этот пусть подождет.

У Архарова теперь была главная забота - изловить Брокдорфа и доктора Лилиенштерна. Он выслушал доклад Абросимова - десятские ничего про этих двух не слыхали, доктор не возвращался, опрошены многие немцы, булочники и сапожники, никто ничего связного не сказал, и по всему выходило, что искать преступную парочку придется долго - Москва велика, и коли они забились, допустим, в Кадаши, то могут просидеть там, пережидая переполох, очень долго.

- Искать, сукины деть, искать по всем закоулкам, из-под земли вырыть, - приказал Архаров. И, когда подчиненные выходили, увидел в открытую дверь ожидавшего посетителя и поманил его пальцем, а заодно движением той же руки задержал у себя Клашку и Канзафарова.

Мужчина вошел и перекрестился на Николая-угодника.

- Ну? - спросил Архаров, думая одновременно, что следует послать Никишку в «Татьянку» за рассолом.

- Десятский у нас, Федот Званцев, сказывал - надобно доносить, коли кто против государыни кричит… - доноситель посмотрел на обер-полицмейстера с надеждой, что уж это преступление должно вызвать хотя бы любопытство.

- Иванов, в канцелярию его, - велел Архаров. - Ты там все досконально обскажи, писаря запишут, да покороче - кто кричал, когда, не называл ли каких имен. Ступай.

Клашка подтолкнул мужчину и повел его, придерживая за плечо, к двери, но тот с неожиданной ловкостью развернулся и вновь оказался перед Архаровым.

- Ваша милость! - словно опомнившись, быстро заговорил он. - Не велите казнить - а только я такое видел, что и сам не ведаю, к чему оно!

- С этим - к попу! - тут же отвечал Архаров. - Мы видениями не занимаемся! Иванов!…

Он хотел приказать, чтобы странного просителя выставили в тычки, но тот вдруг рухнул на колени.

- Ваша милость! Дозвольте молвить! Коли понапрасну пришел - так изругайте матерно, да только молвить дайте!

- Изругать - с особым удовольствием, - тут же согласился Архаров. - Ладно, говори, да покороче.

Мужчина поднялся и заговорил на удивление деловито.