Поднебесные убийцы

И действительно, повод для крайней досады был более чем понятный. Две лошади – гнедая и пятнистая – лежали без признаков жизни, оскалив зубы. Скорее всего, их смерть была непростой и нелегкой. По внешним признакам было похоже на то, что они пали или от столбняка, или от стрихнина. Но за одну ночь заболеть и скончаться от столбняка едва ли кто смог бы. Да и клиническая картина отравления стрихнином, припомнил Лавров, имеет фазу клонических судорог, когда животное или человек, подвергшееся действию этого токсина, бьется в сильнейших конвульсиях, что наверняка было бы замечено караульными.

«Скорее всего, это какой-то очень сильный синтетический яд…» – сделал вывод Андрей и направился к шалашам проводников. Подойдя к месту их ночлега, он постучал рукой по верхушке шалаша, в котором спал Мукулаш.

– Мужики, подъем! – негромко, но внятно сказал он, еще раз стукнув по шалашу. – У нас, похоже, серьезные неприятности.

– Ка… Какие неприятности? – С готовностью, словно он ждал этих слов, из своего шалаша высунулся Бануш. – Что случилось?

Следом за ним из шалашей показались и Мукулаш с Темекеем. Протирая заспанные глаза, оба проводника никак не могли уразуметь, в чем дело.

– Идемте к лошадям, – Лавров коротко махнул рукой. – Две головы почему-то пали. Надо разобраться, что к чему.

Переполошившиеся проводники поспешили следом за ним, о чем-то вполголоса переговариваясь на родном языке. Увидев трупы лошадей, все трое замерли, ошарашенно глядя на мертвых животных. Первым опомнился Мукулаш. Всплеснув руками, он со стоном бросился к лошадям, горестно мотая головой и причитая на родном языке.

– Что, это обе его лошади? – Андрей взглянул в сторону Темекея.

Тот с выражением горечи на лице в знак согласия лишь кивнул. Это начинало выглядеть более чем странно. Если бы лошадей отравили чужаки, которые нападали ночью, то они наверняка отравили бы всех. А тут – всего две, и к тому же принадлежащие одному и тому же человеку.

Вне себя от досады и ярости, Мукулаш яростно сорвал с головы кепку и швырнул ее оземь, затопав ногами, то ли бранясь, то ли причитая на родном языке. Неожиданно он повернулся к Банушу и, тыча в него пальцем, что-то яростно выкрикнул, судя по всему, какое-то обвинение. Вытаращив глаза и испуганно суча руками, Бануш растерянно что-то заговорил в свое оправдание. Но Мукулаша его оправдания не удовлетворили, и он, скорее всего, набросился бы на него с кулаками, если бы не Лавров, вовремя преградивший ему дорогу.

– Отставить! – строго и деловито отчеканил он. – Прекратить истерику! И давайте говорить по-русски. Итак, в чем ты его конкретно обвиняешь?

– Командир, когда мы вчера отправились в дорогу, этот скот уговаривал меня продать ему обеих лошадей, – все еще крайне возбужденно заговорил Мукулаш. – Я ему сказал, что своих лошадей не продам ни за что! Он тогда начал доказывать, что, мол, все равно они подохнут у тебя от ядовитой травы… Вот и дал он им отравы, мерзавец!

Разбуженные шумом, к ним начали подходить участники экспедиции. Послышались возгласы сожаления со стороны женской части. Мужчины стояли молча, лишь время от времени коротко переговариваясь. В памяти у всех были свежи шокирующие моменты вчерашнего боя, после которого им пришлось отправляться на покой, зная о том, что совсем рядом, в темном ночном лесу, лежат трупы только что убитых людей. А тут еще и эта история с лошадьми…

– Начальник! Начальник! – словно тонущий, который хватается за спасательный круг, Бануш вцепился в рукав Андрея. – Ты справедливый человек! Ты все поймешь! Он врет!

– Ты ему не предлагал продать тебе лошадей? – Лавров внимательно оглядел насмерть перепуганного проводника.

– Предлагал… – услышав этот вопрос, тот сразу же смешался и сник. – Но все было совсем не так, как он рассказывает. Он сам мне сказал, что кто-то хотел купить у него лошадей. Но цену назначил плохую. Тогда я сказал, что, если будет продавать, пусть скажет мне – я заплачу хорошую цену. Он посмеялся надо мной и сказал, что не мне, такому недомерку, скакать на конях, достойных настоящего батыра. А тут около тропы я увидел опасное растение, оно у русских называется черным корнем…

– Знаю такое, это аконит, – кивнул Андрей. – Дальше что?

– Одна из его лошадей потянулась к нему. Собираясь съесть. Я ему сказал, что это растение очень ядовитое, и если его лошадь съест, то обязательно умрет. Только и всего лишь! А он это понял по-своему, сказал, что если я отравлю его лошадей, то он меня убьет. Но я этого не делал, клянусь милостью Пророка! Клянусь вершинами Уч-Сумера – пусть я издохну на месте, если виноват в том, что случилось с лошадьми.

– Так… – Лавров окинул пристальным взглядом всех троих проводников. – Кто и где сегодня был ночью?

– Я спал… – Мукулаш изобразил недовольную мину. – Вот как второй раз стрельба в лесу была, после этого лег спать и до утра из шалаша не выходил.

– Я то же самое… – Темекей сделал неопределенный жест рукой. – Как после второй стрельбы лег, так до утра и не просыпался.