Подозревается оптимистка

А начну-ка я… с сыновей Лизы Лисицыной, они «на вольном выпасе», везде бродят, нос свой суют. Мальчишки могли видеть, как кто-то рылся на месте поселения, и описать этих людей. Могут появиться какие-то зацепки. Сделаю укол и пойду к Лизе за молоком».

Баба Рая громко охала и ахала, и советовала не дурить, а немедленно мириться.

– Ну, пригласил ее там хахаль какой танцевать, – выговаривала она Кабачку, – так она ж просто, из вежливости согласилась. Нина у нас не такая. Чего ж разбегаться?

«Вот, значит, какая у нас версия, я вертихвосткой оказалась, а он жертва, ну-ну». Нина наградила Ваську таким красноречиво-укоризненным взглядом, что тот немного покраснел. «Кабачок медленно превращается в помидор», – злорадно обрадовалась Нина. Очень хотелось оттоптаться по его фантазии, припомнив при Гребенкиных, что и он в пляс со студенточками пускался, но Нина сдержалась, зачем переигрывать. Они и так до того вжились в роль, что границы лжи невольно стали стираться, а вымысел лезть в реальность. 

Выполнив положенные процедуры, Нина простилась со стариками Гребенкиными, и пошла к выходу, Васька выбежал за ней.

– Нин, давай помиримся, – вдруг предложил он.

«Вот это уж совсем лишнее. Зачем? Чтобы легче меня было дожать?»

– Я сотрудничать со следствием не намерена, можешь передать туда, – она показала пальцем куда-то вверх.

– Туда, это на МКС? – иронично поднял глаза на пушистое облако Васька. – Я думаю, им не нужно.

Нина не ответила и быстрым шагом почти побежала к калитке, но Кабачок оказался проворней, перегородив ей дорогу у самого выхода.

– Нина, не переживай, я все выясню, я сумею тебя защитить.

– Степ… Вась, я сама себя защищу, а ты работай, – она бочком обошла его и закрыла за собой калитку.

Вот так бы взять и закрыть эту нелепую историю, да не получится, разве можно забыть крепкие руки, которые как пушинку несут тебя под дождем?

Высыпав в кулек оставшиеся апельсины и прихватив литровую банку под молоко, Нина отправилась к Лизавете. Вчерашний дождь оббил вишневый цвет, дорога была устлана белыми лепестками, на смену вишням и сливам роль солистов весенней увертюры брали на себя яблони, они распускали первые бутоны, разнося по округе тонкий фруктовый аромат. Нина пила воздух жадными глотками. Зачем заглядывать так далеко в будущее, вот он, краткий миг, наслаждайся: маем, свежестью, мягким солнышком, запахами садов и тем, что кое-кто не уехал и даже предложил помириться, корыстно, конечно, преследуя свою выгоду, но тем не менее. Много ли надо для растревоженной души?

К огорчению Нины, Лиза была дома одна.

– А где мальчишки, я им гостинец принесла? – обвела она большой двор Лисицыных.

– Прибегут, к обеду всегда являются, – Лиза копалась на огороде.

В отличие от праздной дачницы Нины, Елизавета со старухой матерью содержали двадцать соток пахотной земли, кур, козу с козлятами, корову и двух поросят. Мужики в ее жизнь приходили и уходили, оставляя на память по ребеночку, а кормить многочисленное семейство требовалось.

Лиза отмыла в бочке большие натруженные руки, вытерла широким полотенцем и, забрав у Нины банку, пошла в погреб за молоком.

– Вот, сегодняшнее, – протянула она гостье.

– Как рука у Савелия? Вы чего не приходите на осмотр?

– Да зажило как на собаке? Ну, чего там, помирились? – подмигнула Лиза.

– Нет, к Гребенкиным съехал, – вздохнула Нина.

– Ну и наплюй, значит не судьба, найдешь еще, – как могла, подбодрила Лиза. – Салют видела вчера, толстопузы наши кутили.

– Видела, – невесело улыбнулась Нина, – а мальчики видели? – она понимала, что отвлекает Лизу от работы, но очень хотелось поговорить с ее сыновьями, поэтому тянула время. – Им, наверное, интересно было.

– Меньшой спал, а старшие смотрели, и я на двор с ними выбегала. С двух сторон бахали. Вот некуда людям деньги девать, за минуту мою зарплату в небо запустили.

– Ну, если есть, чего ж не пошвырять, – вздохнула Нина, – сытый голодного не разумеет.

– Во-во, – Лиза украдкой бросила взгляд на грядку, и гостья поняла, что пора прощаться.

Выйдя за ворота Лисицыных, на углу улицы Нина все же увидела мальчиков, они с гомоном тащили что-то белое и круглое, попеременно вырывая это нечто друг у друга из рук. Нина поравнялась с ребятней.

– Привет.

– Здравствуйте, тетя Нина, – хором отозвались братья.

– А что это у вас такое интересное?

– Вот, ­– старший одиннадцатилетний Артем протянул руки вперед и на Нину посмотрела печальная мордочка.

– Да это же щенок! – ахнула Нина.

Пухлый белый комочек с печальными глазами два раза пискнул.

– Есть хочет, – сделал вывод Саввушка.

– А где вы его взяли? – Нина пальчиком погладила щеночка между ушей.

– За фермой нашли.

Самый подходящий момент для начала расспросов.

– А скажите, мальчики, – как бы между прочим начала Нина, – вы на месте раскопок, ну, где сейчас археологи роют, были?

– А как же, – гордо выпятил грудь Артем, – мне даже копать дяди разрешили. Я целый черепок нашел.

– А до того, как здесь раскопки начались, вы там… на месте раскопок раньше людей с лопатами не видели? – Нина замерла, переводя взгляд с одного чумазого лица на другое.