Подозревается оптимистка

– Я сумасшедшая? Они людей собираются калечить, а я сумасшедшая, да вас самих в психушку надо сдать! Подворовываете, так и воруйте, пока рожи не треснут, людей не трогайте за бумажки ваши поганые!

Выговорившись, Нина поуспокоилась и слезла с соперницы, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. Растрепанная и грязная Люська резво вскочила на ноги и, не оглядываясь, рванула по улице, довольно ловко перебирая высоченными каблуками.

«Что это было? – Нина потерла виски. – Я, фельдшер, людей должна лечить, а я избила человека». Аффект прошел, стало нестерпимо стыдно. «Ну, теперь, если Васька узнает, точно меня за преступницу примет». Пошатываясь, Нина подняла сумку, отряхнула колени и пошла к Ковалевым.

Засидевшись с Лукерьей за чаем, Нина вышла из двора Ковалевых уже в надвигающихся сумерках. Идти снова через все село ей не хотелось, и она свернула в поле, собираясь сделать солидный крюк вдоль речки. «Только бы никто не видел, как я ее лупила», – молилась Нина, представляя, с каким выхлопом разорвут подробности о драке скучное болотце устоявшихся сплетен. 

Река остывала, выдыхая легкий туман, лягушки выводили серенады, над головой промчалась первая летучая мышь. Нина зябко повела плечами от холода и ускорила шаг.

Впереди из туманной дымки выплыли два силуэта. Они тоже двигались в обход села. Ваську Нина узнала сразу, просто почувствовала, что это он, а уж потом различила знакомую высокую фигуру, а вот второй силуэт расплывался, не желая складываться в образ, пока Нина не подошла достаточно близко. Девушка, это девушка! Алина. Ну, кто же еще? Пара шла неспешно, дочь головы о чем-то оживленно трещала, кажется, про соревнования, Васька поддакивал. Значит это правда, они встречаются. Зачем тогда он лез с поцелуем? Понятно зачем, бабник, Вероника же все про него рассказала.

Нина подавила острый приступ ревности и решила демонстративно обогнать парочку на «повышенной передаче».

– Вечер добрый, – небрежно кинула она, не глядя в их сторону.

– Ничего себе, – услышала уже за спиной возмущенный Васькин голос, – ты что здесь по потемкам одна бродишь?

– От Ковалевых иду, давление меряла, – не оглядываясь, кинула Нина.

– А может кого-то подлавливала? – хихикнула Алина.

И это она сказала зря, нельзя сегодня ничего под руку Нине говорить, опасно для прически и маникюра. Словно тихоня сломалась и при ремонте в нее по ошибке вставили какую-то инородную деталь.

– Слышь ты, мажорка недоделанная, – повернулась Нина к обидчице, –сначала папашке своему объясни, что сама за моим хвостом бегаешь, а потом уж вдоль речки прогуливайся. А то твой крутой папаша, думает, что это мой тебе прохода не дает, обещал кое-кому, – при этом Нина выразительно посмотрела на Ваську, – ноги выдернуть.

– Врешь, папа в мою жизнь не лезет!

Кажется, Алина покраснела.

– Пойди у его любовницы спроси, она как раз мне сейчас угрожала, требовала унять любвеобильного супруга, – и не дожидаясь ничьих ответов, Нина отвернулась и ускорила шаг почти до бега.

– Алина, извини, здесь не далеко, ты же сама дойдешь? – кинул спутницу Васька и побежал догонять «жену». – Нинка, стой! Стой, тебе говорю!

Глава ХХ. Находка

Нина плыла кораблем в своем фарватере, не обращая внимание на «опрохвостившегося» Кабачка.

– Нин, да я просто ее проводил, темнеет уже, – зачастил Васька, пытаясь поймать ритм Нининых шагов, – Ей скучно дома, она у нас на раскопе целыми днями пропадает, а назад в село только нам двоим идти, остальные в лагере ночуют. Нин, ну нам просто по пути было, – он на ходу попытался заглянуть ей в лицо. – Правда.

Нина продолжала игнорировать бывшего пациента, ее душила обида: «Я ради него в драку полезла, опозорилась, а он дамочек по темноте провожает, про спорт интересуется. Купи себе велосипед, спортсмен!»

– Ладненько, зайдем с другого конца, – не унимался Васька, – «любовница папаши» – это Людмила Петрова?

– Да, – неохотно все же ответила Нина.

– Что она тебе сказала?

– Чтобы ты не рылся в делах сельхозпредприятия.

– Ну-ну, надо будет после этого всего и их тряхнуть.

– Вася, – встрепенулась Нина, – ты же не генерал, и даже не полковник.

– Буду, – шутливо бросил он.

– У этого Рыжова такие связи, он с самим начальником полиции чаи гоняет.

– С дядь Леней, что ли, квасят?

– Не знаю, какие там дядь Лени, только угрозы Рыжова надо всерьез воспринимать, а ты, как я погляжу, – она обвела Ваську скептическим взглядом, – все к шутке сводишь.

– Нравится, как ты ревнуешь, чего ж не пошутить, – приобнял он ее за талию.

Нина тут же вырвалась.

– Ничего я не ревную, просто одного неугомонного пациента жалко. И что ты делал ночью у меня во дворе? – вспомнила она слова Люськи.

– А что я делал ночью у тебя во дворе? – насторожился Кабачок, обнимая Нину уже не за талию, а тактично за плечи и доверительно склоняя к ней голову.

Поле закончилось, вдоль дороги уже началась первая улица, за забором напористо залаяла собака.

– Через забор перелазил, тебя видели, – с упреком бросила Нина.

– А чего я, дурак, в калитку не вошел?