Подписчики

Марлоу быстро представила, как какая-то мощная сила засасывает стул свекрови и она вылетает сквозь окно — дзынь! — и перемещается в какое-нибудь другое измерение. Бриджит не имела права на чванство по отношению к помутнениям Флосс. Когда ее саму и отца Эллиса, Райана, настигало помутнение, роботу-домработнице приходилось немедленно их изолировать. Припадки свекрови были долгими и всепоглощающими и оставляли их в слюнявом ступоре, что пугало проходящих мимо детей, не говоря уже об акционерах сети. Марлоу одна из очень немногих знала, что для родителей ее мужа в подвале была тайно оборудована комната, которая защищала их в такие минуты от самих себя и от чужих глаз. С обитыми мягким материалом стенами, разумеется зелеными, а не белыми. Как и всех американцев определенного возраста, от узора в виде белых квадратов Бриджит и Брайана бросало в дрожь.

В противоположность им, Флосс повезло, особенно если учесть, как много в молодости она пользовалась старыми телефонами с экраном. Лечащий врач Флосс однажды показал Марлоу график со столбиками, менявшими цвет от бледно-розового до красного, и ткнул в самую темную его часть, отражавшую мозговые нарушения матери. Но помутнения Флосс были короткими и сравнительно мягкими и характеризовались стеклянным взглядом и путешествиями во времени. Человек со стороны мог бы подумать, что она под кайфом или сильно тоскует по прошлому. «Это как эффект от курения, если вы когда-нибудь о таком слышали, — объяснил врач. — Обычно мы можем предсказать ущерб в зависимости от того, сколько человек пользовался смартфонами, но бывают исключения. Вашей маме пока везет».

Что касается отца Марлоу, то тут, конечно же, была другая картина.

Флосс невидящим взглядом смотрела на Марлоу, неподвижно держа руки в руках дочери.

— Он наорал на меня за завтраком из-за «Американ экспресс», — пробормотала Флосс.

— Мама, — осторожно позвала Марлоу, пытаясь бережно усадить ее на стул, — папа не кричал на тебя. Он больше с тобой не живет.

Бриджит уже встала, вся на нервах, и бочком стала пробираться к двери примерочной.

— Давай-ка я принесу твоей маме воды, — сказала она.

— Сначала помогите мне расстегнуть платье, — попросила Марлоу, но Бриджит уже вышла. Флосс откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Марлоу подняла руки над головой и кончиками пальцев потянулась к молнии платья. Она расстегнула ее так, что смогла высвободить руки из рукавов, но потом застежка застряла между лопатками. Марлоу дергала собачку и крутила платье, стараясь сдвинуть молнию на видное место сбоку, и как раз стащила его с туловища, когда занавески распахнулись и вошла продавщица-робот.

— Одну минутку. — Марлоу закрыла грудь руками.

— Как у вас дела? — поинтересовалась продавщица, опрятная и со смутно азиатскими чертами лица. Марлоу заметила, что изгибы ее фигуры намеренно спилены, чтобы она выглядела менее сексуально, — вероятно, когда-то это был робот-партнер, впоследствии стерилизованный и перепрофилированный для одежного магазина.

— Это платье смотрится на вас роскошно, — разразилась продавщица льстивой тирадой. Ее подернутые дымкой глаза метались между лбом Марлоу и тем местом, где обмякла Флосс, пытаясь вычислить, какое пятно живого тепла исходит от платежеспособного клиента. Марлоу уронила руки, напомнив себе, что в примерочной камер нет, а стесняться машины нет причин, как бы та ни походила на человека. Этот робот — по имени Кендра, как гласила надпись на бейдже, — относился к тому типу, который называли «клиентоориентированный персонал», с легким пушком волос на теле и человеческими движениями мышц. Например, ожидая ответа, он пожевывал изнутри щеку. Но по алгоритму управления Кендра ничем не отличалась от тех, кого называли «подсобными рабочими». Чуть раньше, когда Кендра заходила на склад, чтобы принести платье, Марлоу увидела через открытую дверь жутковатый взгляд одного из них. Прямая фигура имела совсем такие же кисти рук, как у Марлоу, — длинные пальцы, мягкие ладони, даже тусклые ногти. Робот погрузил их в пену белого атласа, вынул оттуда сверкнувшую иглу и снова воткнул в ткань. Но выше запястья руки машины были все из хрома и проводов, а на месте лица блестела линза из черного стекла.

— Правда-правда. Просто изумительно, — прервал тишину голос Кендры. Она повернула и вскинула голову, и механическое жужжание, сопровождавшее это движение, выдало ее натуру. — Выбрали что-нибудь? — с воодушевлением пропела она.

Марлоу решила, что лучше до конца жизни носить каждый день канареечное платье, чем стоять с голой грудью перед этим нахальным роботом. Она вообще не хочет ни оплодотворения, ни связанного с ним праздника. Так какая разница, во что она будет одета?

— Выбрали, — ответила она механической девушке. — Пробивайте.

* * *