Подписчики

Орла уставилась на нее. Дверь продолжала сотрясаться от ударов. Поверят ли полицейские Орле, если она будет все отрицать? Если раскроет рот, как испуганный ребенок, и скажет, что всего лишь сдала Флосс комнату в субаренду? Ни один человек в мире не может подтвердить их дружбу. Орла представила, как говорит: «Я вообще ничего о ней не знаю». Она замерла на месте и подумала: «А ведь это правда. Я действительно ничего о ней не знаю». Откуда она на самом деле? Где она жила, пока не переехала в Акрон? Посещала ли колледж? Где научилась взламывать электронную почту? Когда у нее начались месячные? Когда случился первый поцелуй? Есть ли у нее братья или сестры? Друзья? Враги? Водительские права? Приводы в полицию? Вместе они выбирали понравившиеся ей вещи из тех, что приносили им домой, осуществляли ее мечты с помощью банального пособия на тему «Как стать знаменитостью». Они собрали бездушную армию, составляющую большинство ее подписчиков, — ботов, что восхищаются ее фотографиями и распространяют ее мысли, — на веб-странице, которую пришлось переводить с русского. Какие победы и страсти, столкновения и ошибки предшествовали их усилиям? Флосс никогда не рассказывала. Орла никогда не спрашивала.

И никогда не спросит. В этом-то она была уверена. Уверена с тех пор, как несколько дней назад принесла коробку, которая выглядела как набор очередных рекламных товаров. Флосс, листавшая на диване журнал, даже не взглянула на то, как Орла открывает ее и вынимает из моря невесомого пенопласта вазу — на удивление тяжелую, с толстыми мраморно-зелеными стенками и крепко прикрученной крышкой с золотым ободком. В крышку была вставлена золотая пластина с гравировкой.

— «Бисквит», — вслух прочитала Орла. — Странное название для линии декоративных предметов.

Флосс, которая слюнила палец, чтобы перевернуть страницу, вдруг медленно отвела руку от рта и встала. Подошла и взяла вазу у Орлы. Слегка согнув локти из-за ее тяжелого веса, она сказала:

— Бисквит — это моя собака.

— Что? — К лицу Орлы прилила кровь, пульс участился, как от смущения, словно ее застали за недостойным занятием.

— Моя собака, — повторила Флосс. — Я так понимаю, это ее прах. — На глазах у пришедшей в ужас Орлы Флосс убрала кончики волос с лица и прижалась к урне щекой. — Я просила маму подождать. Она ворчала, что приходится ухаживать за ней. Я обещала, что скоро у меня появятся деньги на билет домой и я заберу Бисквит, но она мне не поверила. Она вообще не верит, что из меня что-нибудь получится. — Флосс вытянула руки и, не веря своим глазам, моргая посмотрела на урну. — Бедная собачка, — проговорила она, повернулась к Орле спиной и заплакала.

Орла облизала губы, приготовившись задать все вопросы, которые напрашивались: «Но почему твоя мама сделала это? Как вообще мама на такое способна?» Однако, прежде чем она успела что-либо сказать, Флосс резко обернулась. Слезы вместе с тушью бежали по ее щекам и черными каплями висели на подбородке.

— Не надо, — надтреснутым голосом сказала Флосс Орле. — Не спрашивай меня ни о чем. Это… — Она подняла урну. — Это означает, что прошлому конец. И твоих сопливых воспоминаний я тоже не хочу слышать.

И потому Орла не раскрыла рта. Она поняла, что имела в виду Флосс: отныне они будут только теми, кем станут начиная с этого момента.

И теперь, стоя перед дверью и слушая все более враждебный стук копов, Орла снова ничего не сказала. Она смотрела, как Флосс надевает халат, туго завязывает пояс и кивает на дверь.

— Давай, — велела она Орле. — Открывай.

Случалось ли такое когда-нибудь в истории? Она стала знаменитой за одну ночь.

Глава восьмая

Марлоу

Созвездие, Калифорния

2051

В смотровой, когда Марлоу села на кушетку, Грейс сказала ей не снимать одежду.

— Мне просто надо было увести тебя из-под камер, — объяснила она. — У меня нет доступа к твоим анализам. Воскресная смена сети мигом это просечет.

— Не могу поверить, что ты пошла по медицинской стезе, — сказала Марлоу. — Помнишь ту кошку?

На уроке биологии в седьмом классе учительница показала детям чучело кошки с распоротым для демонстрации внутренних органов брюхом. Грейс немедленно стошнило в проход между партами, и учительнице пришлось убрать чучело и достать большой мешок опилок.

— Я не имею дела с кровью и внутренностями, — ответила Грейс. — Я актриса с профессией, научный сотрудник, занимаюсь здесь генной инженерией. Работаю над геномом твоего будущего ребенка. — Она широко улыбнулась, увидев, как Марлоу изумленно раскрыла рот. — Да-да, — прошептала она. — Разговаривать нам не разрешено, но я могу создать тебе ребенка. Прикинь. Похоже, они не подумали об этом обстоятельстве, когда проверяли некоторые договоры. — Грейс взяла с длинной полки, расположенной вдоль стены, докторский планшет с серым экраном без подсветки и провела рукой по заляпанной пальцами поверхности. — Хочу тебе кое-что показать.

Она открыла диаграмму, напоминающую соты из желтых веточек, соединенных синими, зелеными и красными точками. Заголовок наверху графика гласил: «РЕБЕНОК № 1217, ТРИЕСТ».