Подписчики

Заявление прозвучало жестоко, но Флосс произнесла эти слова как их давнюю общую шутку. И именно это подействовало на Орлу — Орлу, которая в день приезда в Нью-Йорк сказала себе, что переполнявшее ее чувство пустоты уляжется, как только ей проведут кабельное телевидение, но испытывала ту же пустоту каждый день в течение шести лет.

Она спросила:

— Так что же мне это даст?

— Если мы все сделаем правильно, — ответила Флосс, — ты сможешь жить, как захочешь. Вряд ли ты собираешься всю жизнь вести блог. Наверняка же мечтаешь, например, издать книгу. Так что тебе нужен агент. Помоги мне, и, если я стану знаменитой, любой согласится работать с тобой просто потому, что ты стоишь со мной рядом.

Орла подумала о ноутбуке, который лежал себе спокойно, закрытый и нетронутый, в темной комнате, и пообещала себе, что, как только закончит этот пьяный разговор, спустится в квартиру и напишет тысячу слов, не включая телевизора.

— Мне не нужна твоя помощь с книгой, — сказала она. — Я могу сама найти агента.

Флосс засмеялась.

— Да что ты? Уверена? Тогда убедись, что ты в списке пяти лучших писателей Нью-Йорка, знакома со всеми нужными людьми и из всех остальных они предпочтут именно тебя. Потому что вот посмотри, Орла. — Она бесцеремонно повернула голову соседки к соседнему зданию, заслонявшему небо. — Сейчас вечер понедельника, без четверти одиннадцать, и у всех в этом доме горит свет. Видишь? Никто еще не спит. Так же как и мы. Что, по-твоему, они делают? — Она так же фамильярно повернула голову Орлы к другому зданию, малоэтажному, из розовато-серого кирпича. — И там тоже свет. Как насчет них?

Орла увидела в окне девушку в спортивном топе — та склонилась над компьютером, стуча пальцами по подбородку.

— Я подсчитала, — сказала Флосс. — Серьезно. В этом городе восемь миллионов человек, и все из них чего-то хотят так же сильно, как ты и я. Но не все получат желаемое. Просто невозможно, чтобы мечты всех людей осуществились одновременно и в одном и том же месте. Таланта недостаточно. Так же как и тяжелого труда. Нужно быть дисциплинированным и циничным. Ты должна делать все возможное, что угодно, и забыть о предрассудках вроде порядочности. — Она отпустила Орлу, слегка оттолкнула ее и уперла руки в бока. — Оставь эту чушь жителям Среднего Запада.

Девушки надолго замолчали. Орла собралась с силами и оглядела Флосс. Из нее никогда не получится актрисы, подумала она. Ее слишком много, и она слишком уж порывистая. Но Флосс, кажется, и не хотела быть актрисой. Она хотела быть той, кем уже была, хотя никто об этом пока не знал: звездой. Человеком, чья значимость преувеличена. И ее речь — холодная пощечина восьми миллионам живущих вокруг мечтателей — задела в душе Орлы какие-то струны.

— Я не знаю, — наконец неуверенно произнесла она. — По мне, так это полный бред. — Орла попыталась сдержать отрыжку, но обнаружила, что это и не отрыжка вовсе, наклонилась вперед, и ее вырвало на деревянный настил. На обратном пути виски обжег пищевод еще сильнее. Орла пнула свою сумочку в сторону Флосс. — Можешь достать платок? — задыхаясь, попросила она.

Флосс покопалась у нее в сумке.

— О-о-о! — протянула она через мгновение, что-то вынимая оттуда. — Знакомая карточка.

Часто дыша, держа руки на коленях, Орла покосилась на соседку и увидела, что та двумя пальцами с округлыми ногтями держит дешевую визитку Марии Хасинто. Ту, что Орла нашла у лифта. Эту картину она не забудет никогда: Флосс, хитро улыбаясь, размахивает карточкой. Она вспомнит о ней в тот последний день, когда кровь пропитает ее рубашку и Флосс тихо, в кои-то веки стараясь, чтобы ее не услышали, скажет: «Таков был договор, и ты это знаешь».

И к тому времени у них действительно будет договор, с юристами, печатями и в двух экземплярах, но Орле всегда казалось, что закорючки, которые она онемело нацарапала на тех документах, связывали ее обязательствами меньше, чем неспособность спорить с тем, что Флосс сказала дальше. Соседка аккуратно положила карточку назад в сумку, словно хотела защитить кусок тонкого картона. Потом вытолкнула ногой детскую машинку из лужи рвоты и повела Орлу с крыши, не наведя в садике порядок и оставив ворота широко открытыми. Когда они вошли в дом и остановились около лифта, Флосс улыбнулась и прижалась лицом к волосам Орлы.

— Не думаю, что эта затея кажется тебе бредовой, — прошептала она ей на ухо. — Полагаю, ты такая же, как и я.

Глава четвертая

Марлоу

Созвездие. Калифорния

2051