Подписчики

— Помолчи. Я не могу сосредоточиться… Ну что ты будешь делать, надо начинать все сначала.

Она все еще считала деньги, когда Марлоу пошагала по коридору на посадку.

Марлоу сидела одна в восемнадцатом ряду полупустого салона. У нее захватило дух: она никогда не летала. Найдя оба конца ремня безопасности, она соединила их, дождавшись щелчка. Затем закрыла глаза и, забыв о пустом запястье, мысленно спросила: «Что делать в полете?»

Ответа не последовало. Только сейчас, через несколько часов после побега от всех, кого она знала, Марлоу почувствовала одиночество.

* * *

Когда она ждала такси, кто-то коснулся ее плеча. Марлоу обернулась и увидела, что на нее смотрят двое. Девочка-подросток в платье с глубоким вырезом не по возрасту и не для этого времени суток шаталась на высоких каблуках, разглядывая Марлоу одновременно с неуверенностью и восторгом. С ней была женщина за пятьдесят, с суровым взглядом и в футболке до колен с надписью «Я ? Нью-Йорк». Девочка потянулась к руке Марлоу, но мать строго глянула на нее.

— Их нельзя касаться, — прошептала она. — Существуют правила.

Марлоу почувствовала себя голой и крепче прижала к себе сумку. Эти люди — настоящие люди — никогда ее не видели, но знали, кто она. Подписчики во плоти. Она поймала себя на мысли, что на самом деле никогда не верила, будто за миллионами никнеймов скрываются живые люди, с сердцебиением и даже с багажом.

Девочка отдернула руку.

— Я ваша большая поклонница, — сказала она. — Раньше я постоянно терла себя стирательной резинкой, но теперь, — она сделала жест в сторону Марлоу, — теперь я спокойна.

Марлоу обрадовалась — к этому она была готова. У нее в запасе имелись десятки фраз, которыми она отвечала подписчикам, сообщавшим ей о своих психических проблемах; ответы были составлены рекламным отделом сети, переработаны Эллисом от имени «Антидота» и заверены сетью в качестве стандарта.

— Как прекрасно, что можно бороться с этим, — сказала Марлоу девочке, — нужна только сила воли и немного «Истерила».

Мать фыркнула. Девочка, казалось, растерялась.

— А что? — спросила она.

— Я рада, что тебе лучше, — поспешила добавить Марлоу, вдруг краснея. — Ожоги от стирательной резинки — это, наверно, очень больно. — Она говорила уже от себя, но те, кто следил за ее речами, находились далеко. При этой мысли Марлоу ощутила душевный подъем. Даже небо прояснилось. Она оказалась в мире, где за твоей жизнью никто не наблюдает. Подумать только, в данный момент ее аудитория — всего лишь два человека. Марлоу опустила сумку.

Девочка приблизилась к Марлоу, поставила ногу в туфле на высоком каблуке на бетон и капризно выставила вбок бедро.

— Но что же было дальше на вечеринке в честь оплодотворения? — спросила она. — Ваш канал закрыт. Это меня убивает!

Мать бросила на нее сердитый взгляд.

— Хватит, Донна, — отрезала она и попыталась потянуть край ее платья, но оно было таким открытым и облегающим, что мать только щипала кожу дочери.

Донна проявила настойчивость, шлепнув мать по руке.

— Правда, — прищурилась она. — Что вы здесь делаете? Где Эллис?

Марлоу почувствовала, что сердце сейчас выпрыгнет из груди на свет божий. Девочка произносила имя Эллиса в точности как она — словно он был ее хорошим знакомым.

— Мама, она не отвечает, — пожаловалась Донна. — А у вас будет мальчик или девочка? — задала она следующий вопрос. — Скажите нам хотя бы это.

Марлоу понятия не имела, что ответить. Она застыла на месте, а на лице у девушки отразилось разочарование, потом раздражение, и мать наконец увела ее прочь, таща в руках оба чемодана. Марлоу повернулась к ряду такси, притворяясь, что не слышит окончания диалога.

— Не нравится она мне, — говорила мать. — Знаешь, у ее одноклассницы остался ужасный шрам.

Марлоу словно ударили холодным кинжалом в грудь, и у нее потемнело в глазах. Гнев напомнил ей о ее возрасте, и привилегиях, и преимуществах дальней дороги. Она встретит еще много таких людей. Они повсюду, ее подписчики, уязвимые по определению. Невозможно постоянно хамить им.

Хотя вот этим ответить не помешало бы.

Она окликнула удаляющуюся пару.

— Кто в наше время имеет шрамы?

Те немедленно остановились и уставились на нее. Мать, как бы защищая, привлекла к себе дочь. Но Марлоу не понизила голос.

— Никто, — громко продолжила она. — Только те, кто не хочет от них избавиться.

* * *

Марлоу заключила, что ее первые впечатления от Нью-Йорка неоригинальны: полно народу. Причем живого. Она ошеломленно смотрела из окна стоящего в пробке такси: всю работу роботов выполняли люди. На бойком перекрестке полицейский управлял движением; у какого-то дома женщина махала метлой, собирая мусор на совок. Марлоу вздрогнула, когда стоящий у одного магазина лохматый голубой зверь — она надеялась, что хотя бы он механический, — расстегнул комбинезон, из него появился потный мужик и оперся о железную ограду.

— Жуткое пекло, — пробормотал он топтавшемуся рядом супергерою.

Тот пожал плечами:

— Мартовская жара.