Подписчики

Марлоу не ответила. Она решила больше ничего не говорить. Когда она проверяла последний раз, количество зрителей выросло вдесятеро. Пусть остальные, включая Грейс, выглядят законченными подонками. Марлоу останется спокойной и невинной. Она втянула живот, пытаясь не выглядеть перед камерой как бесформенный мешок, поскольку ее положили на заднее сиденье.

— Все на выход, — услышала Марлоу голос Хани. — Она отдохнет, и ей полегчает.

И Марлоу осталась в машине одна, посчитала, как четыре раза хлопнули дверцы, и прислушалась к доносящемуся снаружи гулу океана. Руки были связаны на животе коричневым ремнем Энджела. Она с усилием подняла ноги, чтобы увидеть их. Черный ремень Тейлора обхватывал лодыжки. Через некоторое время Марлоу села, до боли напрягая мышцы живота, и увидела, что Хани недооценила прилив: волны начали плескаться о колеса, и пена оставалась в бороздках шин.

Впереди на пляже сидела в одиночестве на песке Грейс, обхватив руками колени. Энджел сидел на корточках у края прибоя, опустив голову на грудь и тыкая палкой в песок. Тейлор был в воде вместе с Хани. Верная своему слову, она сняла платье и прыгала в промокшем лифчике и трусах, дрожа всем телом. Тихий океан холодный, идиотка, подумала Марлоу. Она вспомнила, как в третьем классе узнала об Атлантике. Прямолинейный учитель не стеснялся в выражениях, словно океан у Восточного побережья был командой соперников. «Мутный, загаженный, теплый как моча», — с презрением перечислял он уничижительные эпитеты.

Марлоу осторожно подняла руки, наблюдая, как запястья двигаются словно один сустав. Ремень начал натирать кожу. Снаружи Хани вдруг прыгнула на руки Тейлору, и он пошатнулся под ее весом.

Марлоу пришло на ум, что опасно оставлять ребенка в машине с открытыми стеклами. Относится ли это еще к ней? Сейчас она не чувствовала себя ребенком, но была уверена, что никто из них пока не повзрослел. Будь они взрослыми, ничего бы этого не случилось — кто-нибудь один имел бы смелость возразить Хани. Марлоу помнила, как учитель, поносивший Атлантику, объяснял, почему во время Утечки погибло так много подростков. Дело не только в том, что они практически жили в интернете. И не в том, что, в отличие от родителей, не помнили мира в доцифровую эпоху. Ни привычки, ни время рождения здесь ни при чем. Они умерли в основном из-за вечных качеств неоперившихся юнцов, которые не изменились за всю человеческую историю, — еще не сформировавшегося мозга и бешенства гормонов. «Подростки не понимают, что жизнь существует и за пределами текущего мгновения, — говорил учитель. — Знаете выражение „Я скорее умру“? Так вот, тинейджеры употребляют его вовсе не в переносном смысле». В тот же год его уволили за излишнюю откровенность, и он исчез из анклава.

* * *

Марлоу заснула сидя. Через некоторое время она проснулась, услышав прерывистое дыхание. Все снова сидели в машине. Она различала только силуэты: Хани и Тейлор вместе втиснулись под руль и лежали, откинув спинку кресла. Энджел аккуратно сложился на пассажирском сиденье. Грейс сидела сзади рядом с Марлоу, прижавшись щекой к стеклу.

Марлоу услышала плеск где-то около бедра: вода, видимо, достигла колесных ниш. Внезапно девайс дернулся в запястье, давая знать, что связь прервалась. Она подумала, что камеры здесь, на мелководье у океана, тоже могут потерять сигнал.

Марлоу выглянула на улицу — это было все равно что закрыть глаза. За окном царила беспросветная темень. Ни огней на берегу. Ни луны. Так вот что значит чувствовать себя брошенной, подумала Марлоу. Она любила родителей, правда. Любить отца было легко, а мать — трудно. Но с раннего возраста, возможно с того раза, когда она выбралась из кроватки, заползла в гостиную, где они устраивали вечеринку, и увидела глубокое разочарование на их лицах, она понимала, что ни мать, ни отец не способны на сильные родительские чувства. Ей все равно удавалось любить их, потому что она знала, что ее защищает кое-кто еще: сеть. Ее подписчики. Когда Флосс говорила, что задерживается по делам и появлялась только через два дня с загаром, полученным явно на яхте, или когда Астон получал сообщение якобы от своей матери, но улыбался слишком уж плотоядно, — Марлоу ощущала, что камеры рядом. То же самое происходило и по ночам, когда родители обычно отсутствовали. Марлоу должна была сама запереть дверь и лечь спать; она долго не могла научиться пользоваться пультом, чтобы не ходить по комнатам в темноте. Но она никогда не боялась, точно так же как, немного повзрослев, не боялась гулять по пустым улицам или на вечеринке оказаться с неподходящим парнем за закрытой дверью. Всю жизнь Марлоу была уверена, что, случись с ней что-нибудь, сеть ее защитит. Но вот она сидела связанная в тонущей машине, и никто не спешил на помощь.

Она убедила себя, что камеры не работают. Иначе и быть не может — сеть не оставила бы ее в беде. Там ценили драматические повороты, но обычно не рисковали актерами. Вещание на ее канале должны были прервать, заявив о технических проблемах, а в это время придумать, как ей помочь.