Подписчики

Вдруг над головой раздался глухой звук — на крышу опустился какой-то предмет.

Остальные пошевелились, но не проснулись. Марлоу прислушалась. Что-то ползло по машине. Сколько ног? Две? Четыре? Нет, пять. Она подняла глаза, как раз когда неизвестное существо прижалось серебристым животом к стеклянному люку. Послышалось звяканье стекла о стекло, и вдруг Марлоу увидела глаз с чернильным зрачком, который наблюдал за ними.

Внезапно вспыхнул ослепительный свет. Марлоу разглядела то, чего не видела в темноте: спутанные блестящие волосы Тейлора и Хани, почти одного светлого оттенка. Покрасневшее лицо Грейс с коричневыми разводами, словно она проплакала много часов. «Ежик» Энджела, топорщившийся над спинкой кресла.

То, что сидело на крыше, имело голос, пророкотавший через стекло:

— Эта машина числится в угоне. Выходите с поднятыми руками.

Остальные зашевелились, побледнели и стали потягиваться. Но Хани в ужасе застыла.

— Что-это-что-это? — кричала она, закрывая глаза.

— Полицейский дрон, — снова и снова повторял Тейлор и в конце концов перешел на бешеный крик. Объяснение, казалось, напугало Хани еще больше.

Дрон соскользнул к окну у водительского кресла, ища виновника, и Хани вдруг бросилась на заднее сиденье и, трясясь, съежилась около Марлоу.

— Отвали от меня на хер, — сказала Марлоу. Выругавшись, она почувствовала, что стало легче, напряжение ослабло, и позволила себе еще одно запретное словцо — настолько была уверена, что ее не снимают. — Развяжи меня, сука, — рявкнула она Хани, толкнула ее плечом, но та только визжала и сильнее прижималась к ней.

Остальные по команде дрона неуверенно вылезли из машины и побрели, подняв руки, к направлявшимся к ним живым копам с ружьями наизготовку. Еще больше полицейских бороздили песок на броневике, утюжа гусеницами пляж. Позади них еле-еле тащился по берегу красный «порше» Астона с низким днищем. Наконец машина стала буксовать и сдалась. Не выключая ни мотора, ни фар, отец выбрался из салона. Морской бриз и ветер, поднятый пропеллером дрона, трепали ему волосы. Через мгновение пассажирская дверца открылась, несколько раз осторожно подергалась, и из машины вышла женщина. Марлоу не могла ее разглядеть, но заметила, что она стройная и ни во что не вмешивается. А значит, это определенно не мама.

Вода стала просачиваться в «лендровер» через плохо закрытую Грейс дверцу. Марлоу посмотрела, как вокруг их ног собирается лужа, и с презрением процедила, обращаясь к Хани:

— Ты что, никогда полицейских дронов не видела?

Шваль деревенская. Ей не пришлось произносить эти слова — тона оказалось достаточно. И Марлоу почувствовала: Хани поняла, что именно ей хотелось добавить.

— Нет, — тихо ответила Хани, и в этот миг она казалась ничуть не старше остальных. Но потом девушка долгим и заинтересованным взглядом посмотрела в окно и повернулась к Марлоу, словно дуло пистолета, в котором осталась одна пуля. — А что это за женщина с твоим отцом? — Она наклонилась так близко, что коснулась своим носом носа Марлоу. На нижнюю губу Марлоу брызнула ее слюна, а связанная девушка не могла ее стереть.

Два копа бежали к машине, лучи фонариков просвечивали золотым светом сквозь кудри Хани.

Прямо в ухо Марлоу она прошептала:

— Интересно, а Астон, вообще-то, тебе отец или кто? Ты на него нисколько не похожа, а твоя мать всегда была еще та шлюха.

Марлоу напрягла руки и ноги, снова стараясь избавиться от ремней. В душе у нее что-то забурлило. Это напомнило ей тот случай, когда через щель в полу подвала в их доме стали подниматься нечистоты. Астон висел над водопроводчиком и говорил: «А нельзя просто закрыть дырку?» Сантехник, прищурившись, посмотрел на него, одним взглядом оценив клиента: богатый, бестолковый, беспомощный в житейских делах, и сказал: «Можно. Но говно найдет другую дорогу».

Кожаные браслеты на запястьях и лодыжках не поддались, и Хани с хохотом откинулась на спинку.

— Еще та шлюха, — повторила она, отодвигаясь.

Марлоу открыла рот, словно хотела закричать, и, схватив зубами щеку Хани, остервенело стиснула их. Зубы погрузились в мягкую плоть между скулой, намазанной румянами, и длинным изгибом челюсти. Хани ахнула, потом дернулась и застыла. Она визжала, выкрикивала что-то невнятное, словно это у нее был занят рот.

— Марлоу, дрянь, прекрати!

Когда она вырвалась, во рту у Марлоу что-то осталось. Все еще стискивая зубы, Марлоу увидела искаженное ужасом лицо Хани, карабкающейся на другую сторону сиденья. На лице у нее выделялось маслянистое розовое пятно с рваными, неровными краями. Кровь не просто текла, а хлестала из него.

Марлоу еще не выплюнула кусок кожи, когда полицейские подошли к машине и стали вытаскивать Хани. Марлоу ждала своей очереди. Окровавленный лоскут в ее зубах тоже ждал, когда она выплюнет его или уж проглотит.

* * *