Подростки

Картина на площади несколько изменилась. Правда, казаки все еще гонялись за людьми. Многие демонстранты успели заскочить во дворы или, пробежав меж лошадьми, скрыться. Посреди площади чернело несколько человеческих тел, лежали сбитые с ног казачьими лошадьми. Но то, что ребята увидели в дальнем конце площади, заставило их позабыть обо всем остальном. Там стояли, окруженные казаками, Андрей, Степан, Данила и еще несколько человек. У казаков шашки были обнажены. Молодой есаул держал наготове блестящий «смит».

— Арестовали! Уведут! — воскликнул Валентин.

— Пропал Данила теперь! — со слезами в голосе проговорил Дмитрий, увидев среди арестованных брата.

— Смотрите, смотрите! — закричал Николай.

Ребята посмотрели по направлению его руки. Из переулка прямо на казаков двигалась большая группа рабочих. Это были дружинники и те, кто успел опомниться от первого испуга. Казаки заметили рабочих. Прекратив преследование одиночек, они повернули коней и галопом помчались навстречу наступавшим. Но дружинники не дрогнули. На казаков посыпался град камней. Ребята видели, как скакавшие впереди кони взвивались на дыбы. Грохнуло несколько револьверных выстрелов. Это вызвало замешательство среди казаков, не привыкших к такого рода отпору. Боевики воспользовались заминкой. Площадь огласилась громким «ура». Камни полетели с новой силой. Перепуганные кони шарахались. Ребята видели, как казак взмахнул шашкой. В ту же минуту кто-то из рабочих стремительно прыгнул вперед, обхватил казака у пояса. Не ожидавший такого нападения всадник мешком свалился на землю, а лошадь громко заржала и понеслась по площади. Еще слетело с лошадей несколько человек. Дружинники пробились уже к середине площади. Вот они пересекли ее и неожиданно атаковали конвой. Столкновение продолжалось не больше минуты. Дружинники отступили и, рассыпавшись, бросились кто куда. Драться больше не было смысла, главное сделано. Арестованные, воспользовавшись замешательством, кинулись в разные стороны и мгновенно исчезли во дворах и переулках. Казаки растерялись. За кем гнаться: за дружинниками или арестованными? Пока они раздумывали, и те, и другие скрылись. Всадники бросились в ближайшие дворы. Тут уж и ребята не стали дожидаться. Они перебежали через двор, перемахнули еще один забор, потом еще и выскочили на соседнюю тихую улицу. Теперь они были в полной безопасности.

Вечером Митя долго не мог заснуть. Он думал о Даниле. Если брата арестуют, пропал он тогда. За побег из тюрьмы не помилуют.

Данила не приходил. Уже на дворе петухи пропели, а брата все не было. Мать тоже не спала. Мальчик слышал, как она вздыхала, ворочаясь на постели. На сердце у Мити становилось все тревожнее и тревожнее и, наконец, он не выдержал, уткнулся в подушку, чтобы мать не услышала, и заплакал. Слезы успокоили, и он уснул. А утром, проснувшись, увидел рядом с собой на подушке курчавую голову брата, сладко спавшего после треволнений вчерашнего дня. Мальчик встал тихонько и, сам не зная почему, осторожно, впервые в жизни поцеловал брата в высокий покатый лоб.

Прошло несколько дней. Данила целыми сутками не бывал дома, ходил всегда с оружием. И странное дело: за последнее время Механик и его приятели столько видели оружия, что оно их перестало волновать, как прежде. И если они все-таки хотели иметь оружие, то не для бахвальства, а на случай столкновения с казаками или полицией. Но оружия ребятам, конечно, не давали.

Однажды Данила пришел домой немного раньше обычного. Он был возбужден. Митя это почувствовал сразу. Мальчик знал — раз брат волнуется, значит, случилось что-нибудь важное. Но он не спрашивал — понимал, если тайна — нельзя выпытывать, а надо будет — тот сам скажет.

И вот однажды, когда матери не было дома, Данила сказал:

— Ну, товарищ Дмитрий, беги к своим, скажи, что завтра большая демонстрация. Начинаются дела. Царь с перепугу раздобрился, манифест объявил. — Он нервно потер руки и продолжал: — Обещает свободу слова, печати, собраний. Государственную думу выбирать будут. Это конституцией теперь называется. Послушал бы ты, как сегодня на собрании меньшевики да кадеты верещали. Можно подумать, что революция победила. Подачкой довольны. Готовы за куцую цареву конституцию интересы рабочего класса продать.

Данила широко шагал по маленькой комнатке.

— Значит, теперь свобода собраний, казаки не имеют права митинги разгонять, да? — спросил младший Губанов.

— Вот, полюбуйтесь, — парень остановился и, точно разговаривая с кем-то третьим, показал рукой на братишку, — этот тоже уши развесил. Да разве можно волку верить, что он овец стеречь будет? Но мы не овцы, понял, не овцы!

— Значит, драться будете?

— А как ты думаешь? Завтра увидишь.

Митя быстро схватил картуз и бросился из комнаты.

— К дружкам, что ли? — вдогонку спросил Данила.

— Ага, к ребятам!

Глава XV

ЦАРЕВЫ СВОБОДЫ