Подруга подколодная

— Или более того, — в подтверждение моих мыслей встрепенулся Костя. — Кто-то из хахалей Красильковой прикончил Гошку на почве ревности. Могло быть такое? Могло.

Он задавал вопрос и сам на него отвечал. Я смотрела на Жемчужного и улыбалась. Меня забавляли его потуги на дедукцию.

— Слушай, — сказала ему я. — Хочешь я похлопочу для тебя насчет лицензии частного детектива. Хорошие деньги зашибать будешь.

Костя тут же осекся на полуслове.

— Все издеваешься? Просто я, между прочим, изо всех сил хочу помочь тебе.

— Спасибо.

— Нет, серьезно. Может, я порой и несу чушь, но ты всегда сможешь извлечь из нее как раз то, что необходимо для дела. То есть самое важное. Это тоже ход.

Тут я с ним поспорить не могла. Да и не хотела я больше спорить и препираться. На это можно найти другое время, так сказать, более подходящее.

— Положи обратно, — я отдала ему любовное фото Берг и Сякина, а Костя аккуратно вложил его в альбом.

Ведомая Жемчужным, я вместе с ним вышла на нужной остановке, и мы направились по бульвару в сторону высотного здания. Тем временем облака на небе сгущались и грозили человеческому населению затяжным проливным дождем. Как назло, зонтов-то мы с Костей как раз и не взяли. Зябко кутаясь в куртку, я заметила, как многие прохожие ускорили шаг, чтобы скрыться дома или в рабочем кабинете до того, как их накроет холодная лавина воды. Мы с Жемчужным тоже пошли быстрее.

— Воронеж вообще дождливый город, — сказал Костя, и я поняла, что и он тоже отвлекся на дождь. — Впрочем, наверное, не более, чем другие города в подобное время года. Мой брат выбрал для смерти не очень удачный сезон.

— Он его не выбирал, — напомнила я. — За него решил кто-то другой. А если быть откровенной, то любой сезон не очень подходит для смерти.

— Мы оба, оказывается, философы, — рассмеялся Костя.

— Скоро придем.

— Вон в том высотном здании, к которому мы направляемся, и находится фирма моего брата.

— Все здание принадлежит ему?

— Что ты? — отмахнулся Костя. — В нем по всем этажам, как бисер, рассыпаны фирмочки, подобные той, которой владел мой брат. Там их, наверное, около тысячи.

Жемчужный был прав. В просторном холле, благодатно принявшем нас в свое теплое чрево, рядом со стеклянной будкой дежурного охранника висел длиннющий перечень фирм, располагавшихся в этом здании. Мы с трудом отыскали то, что нам было необходимо. Фирма Георгия называлась «Металл-С». Этого не знал даже Костя, и выяснилось это только благодаря тому, что рядом с названием каждой фирмы стояла фамилия ее президента. Был указан также и номер офиса, первая цифра которого обозначала этаж.

Мы сообщили охраннику, куда направляемся, и он в ответ лишь кивнул головой. Видимо, он сидел здесь только для порядка. Функции цербера в его обязанности не входили.

На лифте мы с Жемчужным достигли седьмого этажа и тут легко отыскали 712-й офис. Костя, не постучав, приоткрыл дверь и тут же пожалел об этом. Я тоже увидела интересную картину.

На черном овальной формы столе сидела женщина, закрыв глаза. Ее правая грудь была обнажена и выпущена наружу из просторного выреза блузки. Красный с коричневатым отливом сосок обладательницы этой груди пощипывала пальцами мужская рука. На коленях перед столом стоял обладатель этой руки, возраст которого определить было невозможно по причине того, что голова его скрылась под юбкой женщины между ее ногами. Левая нога дамы покоилась на плече кавалера. Туфельки на шпильках валялись на полу неподалеку. Мужчина до неприличия громко сопел, остервенело массируя рукой обнаженную грудь предмета своего обожания.

Жемчужный потихонечку, стараясь не произвести ни малейшего шума, закрыл дверь.

— Вот черт, — сказал он.

— Совершенно верно.

Я оттеснила его в сторону и деликатно постучала в офис покойного Георгия Сякина. Реакция на мой стук последовала мгновенная. Послышалась спешная возня и тихая ругань мужчины, что-то упало со стола и грохнулось на пол.

— Одну минуточку, — донесся до нас приятный голос Красильниковой. Я была уверена, что женщина, сладострастно развалившаяся на столе, не кто иная, как секретарша Георгия. То есть слова Берг подтвердились с первой же секунды. Нам даже общаться для этого не пришлось с Красильниковой.

Минуты две мы с Костей томились в ожидании. Наконец послышалось долгожданное: «Войдите!» Я первой переступила порог. Константин Эдуардович за мной. Картина в офисе была совершенно невинна и даже, я бы сказала, девственна. Красильникова сидела на своем рабочем месте за столом, ее недавний партнер стоял у окна и просматривал какие-то бумаги. При этом он близоруко щурился, делая вид, что никак не может разобрать написанное.