Подсказчик

«The Piper at the Gates of Dawn», 67-й. «A Sauceful of Secrets», 68-й. «Ummagumma», 69-й, как саундтрек к фильму «Еще». В 71-м – «Meddle». До этого был еще один, в 70-м, это точно. Название вылетело из головы. Но помнится, на обложке была корова. Черт, как же назывался альбом?

Надо бы заправиться.

Индикатор был почти на нуле; лампочка перестала мигать – загорелась ровным красным светом.

Но ему не хотелось останавливаться.

Он уже пять часов за рулем и проехал почти шестьсот километров. Но оттого, что между ним и тем, что случилось ночью, такой внушительный разрыв, ему не стало легче. Руки судорожно сжимают руль. Шейные мышцы напряжены до боли.

Он на мгновение оглянулся.

«Не думать… не думать…»

Он загружал ум знакомыми, утешительными воспоминаниями. В последние десять минут сосредоточился на полной дискографии «Пинк Флойд», а перед этим в течение четырех часов перебирал названия любимых фильмов, имена хоккеистов, которые последние три сезона играли за любимую команду, бывших одноклассников и учителей. Дошел даже до миссис Бергер. Как, интересно, она поживает? Любопытно было бы повидать ее. Лишь бы отгородиться от той мысли. Теперь вот ум застрял на этом проклятом альбоме с коровой на обложке.

И мысль вернулась.

Скорей избавься от нее. Загони в дальний угол мозга, где уже несколько раз за ночь смог ее удержать. Иначе опять будешь обливаться потом, а то и слезами отчаяния. Впрочем, недолго. Страх возвращался и стискивал железной хваткой желудок. Но он не давал ему затуманить сознание.

«Atom Heart Mother».

Вот как называется диск. Миг счастья, правда мимолетный. В его положении о счастье мечтать не приходится.

Он вновь оглянулся назад.

И опять подумал: надо бы заправиться.

Время от времени из-под коврика под ногами выползало прогорклое аммиачное облако, напоминая о том, что он обделался. Мышцы ног начинали ныть, немели икры.

Гроза, почти всю ночь хлеставшая дождем автостраду, отходила за гребни гор. Он видел зеленоватые вспышки на горизонте, в то время как диктор в очередной раз сообщал по радио сводку погоды. Скоро уже рассветет. Час назад он миновал железнодорожный переезд и выехал на автостраду. Даже не остановился, чтобы оплатить выезд. Его цель в тот момент состояла в том, чтобы мчаться вперед, все дальше.

В точности соблюдая полученные инструкции.

На несколько минут он позволил себе отвлечься. Но мысль неизбежно возвращалась к воспоминаниям о той ночи.

Вчера утром, около одиннадцати, он подъехал к отелю «Модильяни». Весь день занимался делами представительства компании в этом городе, а вечером, как и было запланировано, поужинал с несколькими клиентами в гостиничном бистро. И в одиннадцатом часу удалился к себе в номер.

Заперев дверь, он первым делом ослабил узел галстука перед зеркалом, и тут отражение явило ему, наряду с потным лицом и опухшими глазами, истинный облик его наваждения. Именно так он выглядит, когда желание берет над ним верх.

Глядя в зеркало, он недоуменно спрашивал себя, каким образом ему удавалось весь вечер скрывать от сотрапезников свои мысли. Он беседовал с ними, слушал дурацкие разговоры про гольф, про настырных жен, смеялся над неприличными анекдотами, а сам был далеко. Он предвосхищал момент, когда, вернувшись в номер и ослабив узел галстука, увидит, как тошнота, сдавившая горло, прорвется пóтом, одышкой, затравленным взглядом.

Когда из-под маски выглянет его настоящее лицо.

Оставшись один, он смог наконец-то дать волю желанию, которое так сдавливало грудь и распирало штаны, что он даже боялся, как бы они не лопнули. Но нет, обошлось. Он сумел сдержаться.

Потому что знал: это скоро пройдет.

Как всегда, он поклялся себе, что это в последний раз. Как всегда, это обещание повторялось до и после. И как всегда, он нарушал его и давал себе снова – в следующий раз.

Он выскользнул из гостиницы около полуночи, на пике возбуждения. Поехал кружить без цели, в ожидании. Днем он между делом наметил себе несколько перспективных мест, чтобы заранее быть уверенным: все пойдет согласно плану, без помех. Он два месяца готовился, два месяца обхаживал свою «бабочку». Ожидание – необходимый аванс всякого наслаждения. Его можно посмаковать. Он выверил детали, потому что именно на них засыпаются другие. Но он в эту ловушку не угодит. Никогда в жизни. Даже теперь, когда после обнаружения кладбища рук ему понадобились дополнительные меры предосторожности. В городе полно полиции, и все вроде бы начеку. Но он умеет быть невидимкой. Ему бояться нечего. Надо только расслабиться. Скоро он увидит бабочку на бульваре, на месте, условленном вчера. Он вечно опасался, как бы бабочка не передумала, как бы с ее стороны что-то пошло не так. Это было бы печально, и от подобной ноющей печали ему не отделаться много дней. А что еще хуже – тогда уже не спрячешься. Но он твердил себе, что и на сей раз все выйдет как надо.

Бабочка прилетит.