Подвал. В плену

Элли сейчас вела себя подло, но ей было все равно. Из-за таких барышень, как эта, гибли целые семьи, когда соседи просто закрывали роллеты и захлопывали входные двери перед носом полиции.

Госпожа Майер выпрямилась, цвет ее лица постепенно сменился с розоватого на бледный. Добро пожаловать в реальность.

– Вы ведете журнал посещений? Есть контроль, какая-то книга, куда записываются посетители, или что-то подобное?

Женщина покачала головой:

– Здесь нет постоянных жильцов, лишь квартиросъемщики. Мы не вмешиваемся в их личную жизнь.

Элли вздохнула.

– Информацию получила. Попробуем зайти с другой стороны. Вы вчера с семнадцати ноль ноль до конца смены впускали кого-нибудь? Нам нужен список фамилий. И точное описание людей, с которыми вы не знакомы.

– Я никого и не знаю. Пансион заказывает услуги у различных служб по уходу, они у нас на аутсорсинге, каждый раз приходит новый персонал.

На аутсорсинге. Каждый день приходит новый, плохо оплачиваемый персонал. Элли решила, что никогда не будет болеть.

– Вам кто-нибудь особенно запомнился?

– Постоянно кто-то приходит и уходит: посетители, поставщики…

– Пожалуйста, вспомните точно. Если вам нужно больше времени, мы сможем вас позже забрать из дома. Мы отправим за вами шикарную полицейскую машину и двух милых сотрудников в униформе…

– Был один мужчина. – Она покрепче зажала под мышкой сумочку. – Он пришел из службы по уходу и хотел навестить господина Паульссена. Я знаю, что обычно они присылают человека на этаж, а не в комнату. Я отправила его в отделение.

Элли вскинула руки к небу:

– Вот сразу бы так! Как он выглядел?

– Да обычно.

Дзинь.

Это был звук, с которым лопнула последняя нить ее терпения.

– А теперь, уважаемая, берите свою сумочку да поезжайте с одним из моих коллег в участок. Там вы познакомитесь с нашим полицейским художником, и он вместе с вами сделает портрет этого незнакомца. – И, уже шагая по коридору, Элли бросила через плечо: – Как в детективном сериале.

– Ну, отдохнул немного? – спросил Вехтер.

Оливер даже не взглянул на него.

– Ты можешь строить из себя крутого перца сколько влезет. Но я не сдамся.

– Это не моя проблема, – сказал Оливер.

– И что?.. – Вехтер наклонился так низко, что смог учуять запах пота мальчика. Убегающий зверь. – Но я тебя и не освобожу, крутой перец. Тебе еще предстоит многому научиться.

Какая-то реакция отразилась на лице Оливера, но так быстро исчезла, что Вехтер не успел ничего понять.

– Мы остановились на твоих провалах в памяти. И на вопросе, помнишь ли ты какие-нибудь отдельные картинки. Отдельные моменты.

– Я не хочу об этом говорить.

– Почему нет?

Оливер возвел глаза к потолку:

– Может быть, докторша с идиотским двойным именем запретила мне это.

– Ты ведь сейчас шутишь, правда?

– Все здесь – сплошная шутка. – Он не отстранялся от Вехтера. – Я начинаю врать, как только открываю рот. Занесите это в свой протокол.

Прошло всего несколько часов, а они уже оказались по разные стороны баррикад. Что случилось за эти часы? Оливер ни с кем не контактировал, оставался наедине с собой. А это не то общество, в котором хочется находиться. Сегодня ему было что терять, внутри сопливого подростка разгоралась настоящая битва.

– Ты говорил, что сам мог бы взять в руки нож и…

– Соврал.

– У тебя была причина взять в руки нож? Убить Розу Беннингхофф?

– Она была мне как мама.

Голос Оливера стал тихим. Скучал ли он по ней? Можно ли кого-то убить, а потом скучать по этому человеку? Конечно, такое могло произойти. Что говорила подруга о Розе Беннингхофф? Дама в бежевом костюмчике? Едва ли она сумела бы стать ему приемной матерью. Оливер не выбирал ее, как и все в своей жизни, она однажды просто появилась в ней.

– Ты говорил…

– Ох, не имею ни малейшего понятия. Откуда мне знать, что я говорил?

Вехтер постучал по столу:

– Между прочим, я знаю. Обычно человек помнит, что он говорил.

– Обычно! Но я ведь ненормальный. Выпишите ордер на мой арест, тогда вы сегодня пораньше уйдете домой.

– Нет, я так не поступлю. – Комиссар скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Ты ведь можешь помочь мне распутать это дело, Оливер. Все от тебя чего-то хотят. Все вертится вокруг тебя. Потому что ты – ключ к разгадке, ведь так? И ты не сможешь никуда скрыться. Пока я не выясню, почему ты стал ключом.

Оливер взглянул на комиссара, прежде чем произнести:

– Мечтайте дальше.

Господин Паульссен умер. Это было, в общем-то, важно, но Ханнес сунул эту информацию в дальний ящик своего сознания. Одна задача за один раз. И только потом приступать к другой. Если представить, что все его сознание состоит из аптекарских шкафов с аккуратно подписанными ящичками, то сейчас в нем творился натуральный хаос: из двух ящичков торчали вещи, другие были вообще выдраны прочь, а их содержимое разбросано. Все предметы не на своих местах. Когда Ханнес подумал об этом, то голова представилась ему письменным столом Вехтера. Как ни странно, помогла кола. И внешний порядок. Он отодвигал на самый край стола свои документы, карандаш, банку колы, пока сознание ему не сказало: «Да, вот так хорошо». Весь вопрос в миллиметрах.