Подвал. В плену

По дороге к Паульссену Элли последний раз разговаривала по телефону старомодным и незаконным образом: прижимая мобильник к уху плечом и листая бумаги, лежавшие на пассажирском сиденье. Позади гудели машины. Она притормозила на желтый, и часть бумаг соскользнула на пол. «Я как работник полиции должна бы служить хорошим примером», – подумала она и, когда загорелся красный сигнал светофора, набрала следующий номер.

Адвокатская контора.

– Добрый день, это Элли Шустер из уголовной полиции Мюнхена. У меня появилось несколько вопросов по делам госпожи Беннингхофф. Документы по одному делу я так и не получила. У меня есть номер в списке, но документов нет.

– Я не могу поверить. Мы вам передали абсолютно все. О каком номере идет речь?

– 362/08.

В приемной адвокатской конторы Видеманна кто-то лихорадочно кликал компьютерной мышкой.

– Вы должны были получить документы по всем делам. Технически по-другому невозможно.

– Но этого дела нет, мне очень жаль.

– Я отсюда не могу извлечь архивы. Мы пришлем вам документацию. Возникла какая-то проблема?

– Просто хочу, чтобы у меня было все, обычная рутина.

– Как пожелаете. – Послышалось клацанье ногтей по клавишам. – Мы отправим вам электронное письмо с вложением. До свиданья.

Элли бросила телефон на сиденье. Самое время подыскать свободное место для парковки. Прямо у нужного ей дома призывно зияло пустое место под знаком «Стоянка строго запрещена».

В доме престарелых ее отшили сразу на проходной.

Ей сообщили, что господин Паульссен уже спит. Он плохо себя чувствует. В пансионе как раз начался ночной отдых. И санитаров с дневной смены уже не было на работе.

В этом заведении, казалось, жизнь прекращалась сразу после семи часов, в столовой не горел свет, из комнат доносилась приглушенная какофония канала «ZDF History» и передачи «Музыкальное подворье»[40]. Под вой падающих бомб и переливы аккордеона Элли решила стратегически отступить, вздохнув с облегчением от того, что сегодня ей не придется ходить по этим коридорам. Завтра с утра будет намного легче. У Элли образовалось неожиданное окно – свободное время. Но было еще одно дело, которое можно уладить и в темноте. Если секретарша не пришлет архивные документы, с этим справится другой человек из конторы.

Она развернула машину в сторону района Паркштадт. Неожиданно из-за поворота перед лобовым стеклом вынырнули башни-близнецы «Хайлайт Тауэрс», украшенные голубыми габаритными огнями, словно забытая рождественская декорация. Вехтер вроде бы ходил туда вчера? Казалось, эти башни притягивали их в свою орбиту, словно обладали собственной гравитацией. Но не они были целью Элли. Она припарковала машину перед разноцветным доходным домом, который словно пригнулся под сенью громадного офисного центра, и позвонила в дверь.

– Я знал, что вы снова придете, – произнес Алекс прокуренным голосом.

– Вы могли бы этого избежать, если бы передали мне все документы.

– С чего бы мне этого избегать? – Он попытался скрасить свои слова улыбкой, но не получилось.

– Потому что по улицам все еще бегает убийца.

– Это никак не связано с убийством. Проходите, и я объясню вам почему.

Алекс двинулся вперед по узкому коридору – ущелью между куртками и переполненными полками.

– Извините, – сказал он. – Я много работаю и слишком редко бываю дома, чтобы наводить порядок.

«Еще одного такого человека я хорошо знаю, – подумала Элли. – Почему подобные типы липнут ко мне волшебным образом?»

На кухне в блюдце тлела сигарета. Стол был завален школьными тетрадками, непрочитанными письмами и чашками, в которых еще оставался кофе. Алекс набросил шерстяное покрывало на диван, прикрыв прореху в обивке, и выключил ламповый телевизор. Видимо, кухня служила еще и жилой комнатой. Элли села за стол и вытянула ноги. Так хорошо сидеть в светлой комнате! В последние дни Элли бегала в темноте, словно пробираясь сквозь липкий ил.

Алекс оперся на кухонный гарнитур.

– Кофе?

Она взглянула на дегтеобразную массу в кофеварке и покачала головой:

– Нет, спасибо, я уже достаточно проснулась, чтобы видеть все вокруг. Вы не были на похоронах.

– Я не люблю кладбища.

– А по вашему виду и не скажешь.

– Вы думаете, я слоняюсь среди надгробий, пью красное вино, слушаю «The Sisters of Mercy»

[41] и планирую самоубийство? – рассмеялся он. – Нет, если тебе больше четырнадцати лет и ты произвел на свет новых людей, это уже не приносит удовольствия. – Он взял чашку с холодным кофе, отпил и поморщился. – Но вы ведь сюда приехали не из-за похорон.

– Давайте вы мне расскажете, почему я приехала сюда. Хочу услышать это от вас.

Сидеть на кухне и слушать этот голос – перспектива довольно приятная. Намного лучше, чем гоняться за бодрым пенсионером по кладбищу.

Алекс присел на кухонную кушетку, выудил табак и бумагу из кисета.

– Мои комплименты вам за то, что докопались до этого. Никогда бы не подумал, что вы заметите одно-единственное дело.

– Вы нас недооцениваете.

Он взглянул на нее, прищурившись:

– Да. Это была ошибка.

– Почему вы утаили от меня документы? Они имеют какое-то отношение к вам?