Подвал. В плену

Вехтер вытянул руку, кончиками пальцев расправил прядь его волос. Светлые ресницы мальчика подрагивали. Комиссар отдернул руку назад, будто обжегся. Потом встал и набрал номер начальника розыска:

– Он у меня.

Глава 8

Старый снег

– Привет, Ханнес, да можешь даже куртку не снимать, нам нужно в президиум. На допрос. – Вехтер протиснулся мимо Ханнеса, спустился в коридор и обернулся к нему. – Давай!

– Михи, мне нужно с тобой…

Вращающаяся дверь провернулась, и Ханнесу ничего не оставалось, как бежать вслед за Вехтером. Что за черт! Подходящий момент упущен, да и вообще не было никакого подходящего момента. Нужно было подождать. Дверь скрипнула – коллеги спешили по коридору: «доброе утро», «доброе утро». Их лица мелькали мимо Ханнеса, словно смутно знакомые призраки, а он машинально здоровался. Еще какой-то допрос. Всего лишь один. А потом он найдет время, чтобы поговорить с Вехтером где-нибудь в сторонке. Или днем за обедом. Может, до того и Лили найдется. Ему снова и снова казалось, что звонит его мобильник. Сон наяву, и каждый раз разочарование – новый глухой удар.

«Что вообще за допрос?» – стоило бы поинтересоваться у Вехтера. В руках у того была папка с документами, на лице отражалась злость. Если Ханнесу повезет, он будет молча сидеть рядом с ним и следить, чтобы никто не спер диктофон.

– Кого будем допрашивать? – Он едва поспевал за Вехтером.

– Баптиста-младшего. У тебя есть три попытки, чтобы отгадать, где он вчера вечером объявился.

– Понятия не имею. В Изаре выловили? Нашли у подружки? Да вообще, откуда мне знать? – Ханнес схватился руками за шею, размял ее и повертел головой. Казалось, она как-то неудачно сидела на плечах. Первый предвестник затяжной головной боли.

– Перед дверью моей квартиры.

– Давай без шуток.

– Кто ж тут шутит? У меня дома, перед дверью квартиры. Я заварил ему ромашкового чаю.

Ханнес поморгал, чтобы проснуться. Может, ему снится сон о том, что Вехтер заваривал Оливеру Баптисту ромашковый чай? Куда подевался проклятый будильник? Когда Ханнес вновь открыл глаза, он все еще бежал рядом с Вехтером. Наверное, это один из тех навязчивых снов, от которых невозможно отделаться.

Вехтер пощелкал пальцами у него перед глазами.

– Ты выспался? Папаша созвал целую армию адвокатов, и все они так и вьются вокруг парнишки, нашептывая ему, чтобы тот не сболтнул лишнего. И, в общем-то, добиться своего для них труда не составит. Он упорно замыкается в себе.

– Но какого черта он явился именно к тебе?

– Наверное, мы не узнаем об этом никогда.

Лицо Вехтера помрачнело, на этом тема была закрыта.

Они подошли к машине.

Ханнес сел на пассажирское место молча. Вехтер пристально посмотрел на него, ничего не сказал, просто сел за руль БМВ и нажал на газ.

– Значит, вы вчера заставили говорить отца. Отличная работа, – сказал он.

– Благодари Хранителя Молчания.

Вехтер снова покосился на Ханнеса:

– Это тоже искусство – отстраниться в нужный момент.

– Хватит с меня твоих прописных истин. Ты не намного старше меня, а говоришь, как магистр Йода.

– А ты слушаешь, как сладкоежка.

Вехтер полез в бардачок и достал оттуда упаковку шоколадных кексов. Ханнес выхватил ее у него из рук и принялся жевать. И только пятый кекс остановился на полпути ко рту.

– Это ведь молочный шоколад?

– Конечно. Молоко прямо из живых коров выдавливают палачи-садисты.

Ханнес тут же положил обратно в коробку невегетарианский кекс и уставился в окно, хотя там ничего не было видно, кроме метели. Несколько минут они ехали молча, пока Вехтер снова не заговорил:

– Ты все еще сердишься?

Ханнес ушел от ответа, нетерпеливо отвернувшись. Они попали в волну красных сигналов светофоров. Теперь как раз появилась возможность поговорить с Вехтером. Но тот его опередил:

– У вас там что-то не в порядке? Ты внезапно сбегаешь со службы, выглядишь совершенно разбитым. И прошлой ночью ты явно даже не раздевался, так и спал.

Ханнеса застали врасплох, и он руками разгладил рубашку. Хотел прилечь с малышкой лишь на несколько минут и проснулся, когда зазвонил будильник. Он глубоко вздохнул.

– Это личное. Я хочу на время уйти. Перестану работать в специальной комиссии.

Вот. Теперь все.

Вехтер втянул воздух сквозь зубы.

– А теперь просто расскажи, что случилось.

– Моя дочь сбежала. Старшая. Вчера она не пришла домой ночевать. Вещи свои она забрала.

И если…

И это «если» накатило на Ханнеса огромной волной. «Она забрала все свои вещи, – говорил он на это “если”. – Она знала, что делала». И уже ничего не случится.

– Ты заявил о ее пропаже?

– Да, коллеги занимаются этим.

Вехтер поморщился. Он был не в восторге, это ясно.

– Я разрешаю тебе уйти в отпуск и оставаться в нем, сколько тебе потребуется. Надеюсь, вы скоро вернете девочку домой.

Они еще немного помолчали. Радио что-то тихо бормотало: рекламные мелодии, викторины, немного музыки, той бессмысленной, которая отскакивает от слушателя, словно капельки ртути. Ханнес все время задавался вопросом, почему Вехтер слушает подобный шум. А теперь он это понял.

Вехтер вздохнул: