Подвиг "тринадцатой". Слава и трагедия подводника А. И. Маринеско

С этого и начались определенные трения у Александра Ивановича с некоторыми властолюбивыми начальниками. Правда, сам Маринеско о подобных столкновениях быстро забывал и по простоте душевной полагал, что так же поступают и его «оппоненты». Как же он ошибался, не искушенный в законах кабинетной тактики! Однако при всех шероховатостях командирского характера, при всех происходивших с Маринеско и его лодкой несуразицах очевидные заслуги молодого командира лодки не могли быть не замеченными. В ноябре 1942 года Александру Ивановичу присвоили звание капитана 3-го ранга и послали на учебу в Военно-морскую академию, к тому времени переведенную в Самарканд. Попутно разрешили заехать к семье, эвакуированной в Горьковскую область. По тем временам это было неслыханное счастье!

… Ранним морозным утром 27 декабря 1942 года с ленинградского аэродрома взмыл в воздух тяжелый бомбардировщик «ТБ-3». Не набирая высоты, самолет, натруженно гудя старенькими моторами, лег курсом на северо-восток. Над ним почти на бреющем полете с ревом пронеслось звено истребителей. Через несколько минут оно лихо развернулось на контркурс. Им, скоростным машинам, трудно было сопровождать такой тихоходный «тарантас». А сопровождать приходилось очень ценный груз: самолет вез несколько десятков ящиков оружия, выпущенного ленинградскими заводами для других фронтов, и тридцать отпускников — моряков-подводников, только что вернувшихся из боевых походов.

Об этом эпизоде интересно рассказал в своей книге «Запас прочности» дивизионный инженер-механик В. Е. Корж:

«Меня кто-то дернул за ногу. Вижу — капитан 3-го ранга А. И. Маринеско. Он что-то говорит мне, но я не слышу из-за рева моторов. Маринеско показывает на окно. Смотрю туда. Истребителей прибавилось, их уже десятка полтора. Кружатся каруселью. Вижу вспышки. Стреляют… Да это же бой идет! Наш самолет, пустив две длинные очереди трассирующих пуль, еще ближе прижимаясь к земле, повернул на обратный курс.

На следующий день все повторилось. После второй попытки треть пассажиров раздумала лететь. А после третьей неудачной осталось меньше половины. Когда же вылетели в четвертый раз, остались лишь Роман Владимирович Линденберг, Александр Иванович Маринеско, Павел Иванович Замотин да я… На этот раз благополучно…»

В этом эпизоде весь Маринеско — упрямый, твердо верящий в удачу. Таким он был всегда.

Подтверждение этому находил я в материалах Центрального военно-морского архива в Гатчине, любезно предоставленных мне его начальником капитаном 1-го ранга А. Толстовым и его помощниками, и в рассказах и письмах членов экипажа «тринадцатой» о первом боевом походе с новым командиром. Кстати, они особенно подчеркивали его заботу о подчиненных.

Как известно, в первый боевой поход с А. И. Маринеско «тринадцатая» сумела выйти только в октябре сорок четвертого года, хотя готова была еще в июле сорок третьего. Почти полтора года прошло без боевых походов, без атак на вражеские корабли! Это выводило моряков из себя. Они, конечно, не бездействовали: ремонтировали механизмы и аппаратуру корабля, изучали новую технику, установленную на лодке в последнее время, без устали тренировались, приобретая нужные в боевом походе навыки обслуживания материальной части и оружия. Словом, делали свое воинское дело старательно, изо всех сил, работали, как говорится, денно и нощно. Каждый в душе был уверен: завершим ремонт — и в море, чтобы громить фашистов. Вроде все шло как надо, но выходы в море откладывались. Такая уж сложилась к тому времени обстановка: нельзя было посылать корабли на верную гибель! Финский залив был настоящим «супом с клецками», где роль клецек выполняли мины.

А жизнь шла своим чередом. Весной сорок четвертого года возникла возможность вызвать в деблокированный Ленинград семьи членов экипажа. Вот что написал мне бывший рулевой-сигнальщик Геннадий Васильевич Зеленцов, проживающий ныне в Нижнем Новгороде: «Александра Ивановича я знал не только как командира, но и как человека по ряду встреч в неслужебной обстановке. Знал и жену его Нину Ильиничну, и дочку его Лорочку. Это я был послан в 1944 году в Горьковскую область, чтобы привезти семью А. И. Маринеско в Кронштадт…»