Подвиги Геракла. После похорон

Однако ему так и не удалось услышать от Грегори Бэнкса ни его мнения, ни каких-либо других мыслей. Более того, Пуаро понял, что с Бэнксом просто невозможно говорить. У этого молодого человека было одно странное свойство: то ли по собственному желанию, то ли по желанию своей жены, но он принципиально не принимал участия ни в каких обсуждениях или беседах с глазу на глаз. Все попытки «общения» с Грегори потерпели неудачу. Зато Эркюль Пуаро пообщался с Мод Эбернети – о краске (а точнее, о ее запахе), о том, как им с мужем повезло, что Тимоти смог приехать в Эндерби-холл, и о том, как было мило со стороны Хелен пригласить мисс Гилкрист.

– Она так мне помогает! Тимоти очень часто хочет что-нибудь перекусить – у чужих слуг обычно ничего не допросишься, но в маленькой комнатке рядом с кладовой есть газовая горелка, так что мисс Гилкрист может разогреть там «Овалтин»[71] или сосиску, никого не беспокоя, – рассказала Мод. – Она так хочет всем помочь – готова летать вверх-вниз по лестнице сто раз в день. Теперь я вижу, что в этом была рука Провидения, когда она испугалась остаться одна в нашем доме, хотя, признаюсь, в тот момент я на нее рассердилась.

– Испугалась? – заинтересовался Пуаро и молча выслушал рассказ о нервном срыве мисс Гилкрист. – Вы говорите, что она была испугана, но не могла объяснить, чего боится?.. Очень интересно. Очень.

– Я объясняю это посттравматическим шоком, – сказала миссис Эбернети.

– Возможно, вы и правы.

– Однажды, во время войны, когда бомба упала в миле от нашего дома, я помню, как Тимоти… – стала вспоминать Мод, но Эркюль постарался отвлечь ее от рассказа про Тимоти.

– А в тот день произошло что-то необычное? – спросил он.

– В какой день? – недоуменно спросила женщина.

– В тот день, когда мисс Гилкрист испугалась.

– Ах вот вы о чем… Нет, не думаю. Наверное, все это зрело постепенно, с того момента, как она уехала из Личетт-Сент-Мэри. Так, по крайней мере, считает сама мисс Гилкрист. Пока она была там, с ней ничего подобного не происходило.

Поэтому-то там и появился кусок отравленного свадебного торта, подумал Пуаро. Неудивительно, что после этого мисс Гилкрист стала бояться. И даже когда она переехала в тихое и мирное поместье «Стэнсфилд-Грейндж», страх не покидал ее. Более того, он продолжал расти. А почему? Несомненно, уход за таким ипохондриком, как Тимоти, должен был отбирать у нее столько эмоциональных сил, что все остальное просто отходило на второй план. Но что-то в доме Эбернети пугало женщину. Что именно? Понимала ли она это сама?

Оказавшись с мисс Гилкрист один на один перед обедом, сыщик начал расспросы с преувеличенным «иностранным» любопытством:

– Понимаете, я не могу говорить об убийстве с членами семьи. Но я сильно заинтригован. А кто бы не был заинтригован на моем месте? Жестокое убийство тонкого художника в одиноком коттедже. Для ее семьи это должно быть ужасно. Но и для вас

это должно быть не менее ужасно. Из рассказа миссис Тимоти Эбернети я понял, что вы были там в момент убийства?

– Да, вы правы, – кивнула мисс Гилкрист. – Но, простите меня, месье Понтарлье, я не хочу об этом говорить.

– Я вас понимаю, очень хорошо понимаю.

Произнеся эти слова, Пуаро замолчал. Как он и предполагал, после этого его собеседница немедленно заговорила именно «об этом».

В принципе, сыщик не услышал ничего нового, однако он притворился, что слушает с полным сочувствием, время от времени вставляя какие-то междометия и демонстрируя такой неподдельный интерес, что мисс Гилкрист не могла не радоваться такому слушателю.

И только после того, как женщина полностью исчерпала информацию о том, что она почувствовала, что сказал ей врач и как добр к ней был мистер Энтвисл, детектив осторожно перешел к следующему этапу.

– Думаю, что вы поступили правильно, когда не остались одна в том коттедже, – заметил он.

– Я бы не смогла, месье Понтарлье. Правда, не смогла бы.

– Конечно, не смогли бы. Как я понимаю, вы просто испугались остаться в одиночестве в доме мистера Тимоти Эбернети, когда они собрались ехать сюда.

Мисс Гилкрист посмотрела на собеседника с виноватым видом.

– Мне за это очень стыдно. Все это было глупо. У меня началась какая-то паника – сама не пойму почему.

– Но ведь это совершенно очевидно! Вы только что пришли в себя после подлой попытки отравить вас…

Тут женщина вздохнула и сказала, что совершенно ничего не понимает. Кому могло понадобиться травить ее?

– Что тоже очевидно, моя дорогая леди, поскольку этот преступник, этот убийца думал, что вы знаете что-то, что могло бы навести на него полицию, – сказал Эркюль.

– Но что я могу знать? Это просто какой-то ужасный бродяга или какое-то полоумное существо!

– Если это был бродяга. Мне кажется маловероятным…

– Прошу вас, месье Понтарлье. – Гилкрист внезапно сильно расстроилась. – Даже и не думайте о таких вещах! Я не хочу в это верить.

– Вы не хотите верить – во что?

– Верить в то, что это не был… то есть в то, что это был… – Женщина окончательно запуталась и замолчала.

– И тем не менее, – проницательно заметил Пуаро, – вы верите…

– О нет, не верю!