Читаем Подвиги Геракла. После похорон полностью

Подвиги Геракла. После похорон

Вскоре он обнаружил, что один из этих людей сидит рядом с ним. Этот человек слегка отличался по классу от остальных. На нем была печать бедного горожанина.

Он с большим достоинством произнес:

– Я вам говорю, шэр. Я вам говорю, у Гордошти Пиджина нет ни одного шанша, ни единого. Должна шойти прямо на дорожке, прямо на дорожке. Воспольжуйтешя моей подшкашкой… вщем шледует польжоватша моей подшкашкой. Знаете, хто я такой, шэр? Жнаете, я ваш шпрашиваю? Атлаш, вот кто я такой, Атлаш из «Шолнца Дублина». Я вешь щезон даю подшкашки… Ражве не я подшкажал нащщет Девощки Ларри? Двадшать пять к одному, двадшать пять к одному. Шлушайте Атлаша, и вы не промахнетещя.

Эркюль Пуаро со странным почтением смотрел на него. Наконец он произнес дрожащим голосом:

– Mon Dieu, это знамение!

VI

Это произошло через несколько часов. Время от времени появлялась луна, кокетливо выглядывая из-за облаков. Пуаро и его новый друг уже прошагали несколько миль. Сыщик хромал. У него промелькнула мысль, что существует все-таки другая обувь, более подходящая для загородных прогулок, чем лаковые туфли. Собственно говоря, Джордж почтительно говорил ему об этом. «Нужна пара крепких башмаков» – вот что он сказал.

Эркюлю Пуаро эта идея не понравилась. Он любил, чтобы его ступни выглядели аккуратно и красиво. Но сейчас, шагая по каменистой тропинке, он осознал, что есть и другая обувь…

Его спутник неожиданно произнес:

– Мне жа это достанетщя от швященника? Я не хочу иметь на швоей шовешти шмертный грех.

– Вы всего лишь отдаете Цезарю то, что принадлежит Цезарю.

Они подошли к стене монастыря. Атлас приготовился выполнить свою задачу. Из его груди вырвался стон, и он воскликнул тихим, трогательным голосом, что полностью уничтожен!

– Замолчите, – властно ответил сыщик. – Вам придется выдержать не вес целой Земли, а всего лишь вес Эркюля Пуаро.

VII

Вертя в руках две новеньких пятифунтовых банкноты, Атлас с надеждой произнес:

– Может быть, утром я не вшпомню, как жаработал их. Я вще-таки беспокоющь, што отец О’Рейли будет меня ругать.

– Забудьте обо всем, друг мой. Завтра мир будет принадлежать вам.

– И на кого мне их поштавить? – пробормотал Атлас. – Ещть Рабочий Парень, он жамечательный конь, кращивый! И ещть Щила Бойна; на ней я заработаю щемь к одному… – Он помолчал. – Мне показалощь, или я дейштвительно шлышал, как вы проижнешли имя яжычешкого бога? Геркулеш, шкажали вы, – и, благодарение Богу, в три тридшать жавтра бежит Геркулеш.

– Друг мой, – ответил Эркюль Пуаро, – поставьте на этого коня. Геркулес не может проиграть, это я вам говорю.

И чистая правда, что на следующий день Геркулес мистера Росслина совершенно неожиданно выиграл скачки в Бойнане, и начальная ставка была шестьдесят к одному.

VIII

Эркюль Пуаро проворно распаковал аккуратный сверток. Сначала оберточная бумага, потом вата и наконец папиросная бумага.

Он поставил на стол перед Эмери Пауэром сверкающую золотую чашу. На ней было выгравировано дерево, на котором висели яблоки из зеленых изумрудов.

Финансист глубоко вздохнул:

– Поздравляю вас, месье Пуаро.

Тот поклонился.

Эмери Пауэр протянул руку, дотронулся до ободка кубка, провел по нему пальцем и сказал низким голосом:

– Мой!

– Ваш, – подтвердил Пуаро.

Финансист вздохнул и откинулся на спинку кресла. Потом спросил деловым тоном:

– Где вы его нашли?

– Я нашел его на алтаре, – ответил Эркюль Пуаро.

Эмери Пауэр изумленно уставился на него. Сыщик продолжал:

– Дочь Кейси была монахиней и готовилась принести последние обеты во время смерти отца. Неграмотная, но благочестивая девушка. Кубок был спрятан в доме ее отца в Ливерпуле. Она отвезла его в монастырь – думаю, хотела искупить грехи отца; отдала его, чтобы им пользовались во славу Господа. Я не думаю, что сами монахини догадывались о его ценности; возможно, они принимали кубок за семейную реликвию. На их взгляд, это был потир, и они использовали ее в этом качестве.

– Удивительная история! – воскликнул Эмери Пауэр. – Что навело вас на мысль отправиться туда?

Пуаро пожал плечами:

– Возможно, я действовал методом исключения. А потом – удивительно было то, что никто никогда не пробовал продать этот кубок. Казалось, что он находится в таком месте, где обычные материальные ценности не имеют смысла. Тут я вспомнил, что дочь Патрика Кейси была монашкой…

Пауэр с чувством произнес:

– Ну, как я уже сказал, я вас поздравляю. Назовите мне ваш гонорар, и я выпишу вам чек.

– Мне не нужно гонорара, – ответил Эркюль Пуаро.

Собеседник изумленно уставился на него:

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы когда-нибудь читали сказки в детстве? В них король обычно говорит: «Проси у меня чего хочешь».

– Значит, вы чего-то хотите?

– Да, но не денег. Это очень простая просьба.

– Ну, какая же? Хотите полезный совет насчет рынков?

– Это были бы всего лишь деньги в другой форме. Моя просьба намного проще.

– Какая же?

Пуаро положил руки на кубок.