Подвиги Слабачка

– А вдруг его по кусочкам подбирать и поднимать? – проглупил Мешкотелый.

– Судя по тому, как он там артачится, по кусочкам не придётся.

– А может, нам Слабачок поможет? – предположение от Склизкого.

– Он же наш самый главный враг?! – опять отличился умом Мешкотелый.

– Да почему же? – уязвлённо сросил Склизкий.

– Да потому же! На него нападаем сами – раз?!

– Ну? А два-с?

– А два-с – то, что он непобедимый! Но… сам на нас не нападает! – Мешкотелый удивил.

– Вот! значит, мы ему враги, а нам он не враг! – логично заключил Склизкий.

– Точно, а раз он нам не враг, значит, он нам поможет! – поддержал Длинно-Тонкий.

– Не поможет. – упёрся справедливо Мешкотелый.

– И почему же? – Склизкий – опять двадцать пять.

– А разве можно помогать врагам? – опять двадцать пять – Мешкотелый.

– Тем более, что он его сам туда, того… – поддержал вдруг логичность Длинно-Тонкий.

– А мы притворимся, что мы ему больше не враги, – выкрутился Склизкий.

– Да, тем более, что он нам не враг, – солгал Длинно-Тонкий.

– Да, и что мы его врагами никогда и не были, – солгал солидарно Склизкий.

Потом, пошептавшись, они пошли к Слабачку.

– Слабачок, а ты нам не поможешь? – промяукал Склизкий.

– Спасать мне того, кто меня хотел побить? Спасать врага?

– Спаси дурака! – прокричала Кукляшка.

– Я спасу, а вы снова за гадости возьмётесь?

– Не бу-дем! – твердо-протяжно пообещали Длинно-Тонкий и Мешкотелый.

– Клянё-мся! – заверил, улыбаясь противно-сладко, Склизкий.

Избавление из дна

Слабачок был не злопамятным. Он и сам хотел спасти этого плоховьёвика. Он считал, что все плохие только потому плохие, что глупые. А глупые потому, что думают, что всех победят и что им всё можно. Поэтому плохие станут сразу хорошими, когда их кто-то победит. Тогда они поймут, что им можно не всё, а значит, поумнеют. И сейчас, Слабачок очень надеялся, что вся эта компания хотя бы немного, но уже поумнела.

– Ну, раз вы все клянётесь, то от слов не отречётесь.

– Не отречёомся! – протяжно-улыбчиво заверили негодёвики.

Тогда Слабачок подошел к яме. Походил по её краю в одну сторону, потом в другую, и обратно. А потом… сделал в яму шаг. Все глаза закрыли, потому что думали, что канет он в неё камнем вниз. Но Слабачок после первого шага сделал по воздуху над ямой второй шаг, третий, четвёртый и оказался на её середине. Потом он, как на батуте, подпрыгнул раз, подрыгнул два, подскочил ещё и… вот тут-то и канул камнем в тёмную бездну ямы.

В её глубине стали слышаться сильнейший гул и такие стуки, как будто ложкой задевали по кастрюле или банке. Потом – мгновенья тишины, и вдруг грохот раздался страшный! Затряслась земля, да так, что подбросило вверх муравьишек и больно ударило о землю.

Когда всё стихло, муравьишки, от боли кривя мордочки и постанывая, пытались медленно подняться на лапки. Особенно тяжело было и так уже пострадавшей Кукляшке.

Но вот звуки скрежета и стуков из бездны ямы послышались снова и, усиливаясь, начали приближаться с неимоверной быстротой. Когда казалось, что звуки эти сейчас выплеснутся наружу и рассыплются брызгами во все стороны, тишина вдруг подгребла под себя всё и вся снова. А еще через пару мгновений на поверхности ямы появилась голова Слабачка и послышались крики Камнелобого, висевшего на одной из его лапок. Им очень хотелось выбраться из ямы, но у обоих совсем не было сил сделать последний рывок. Даже у Слабачка. А упрашивать Слабачка, чтобы тот совершил невозможное, Камнелобому почему-то было стыдно. (Неужели проснулась совесть?)

На пяте спасителя

Мгновенья шли и Камнелобый почувствовал, что его друзья-бандиты вовсе не торопятся его вытаскивать. И тогда он стал на них злобно кричать изо всех своих последних сил:

– Что стоите, как валуны? Не знаете, что делают настоящие друзья, когда видят друга в беде?!

– Мы просто ещё не успели поверить своим глазам, – стал оправдываться Длинно-Тонкий.

– Это что, правда, ты? – проговорил, подходя всё ближе и ближе Мешкотелый, чтобы коснуться до Камнелобого и убедиться, что он – это он (а чтобы взять сразу и вытащить дружбана, ему в голову не пришло).

– А! Правильно нас все не любят! И я теперь вас и себя тоже презираю! Друг-негодяй никогда не будет спасать друга-негодяя! И всё из-за негодяя внутри негодяя.

– А сам-то ты кто?

– И я такой же, как вы!

– Тоже негодяй?

– Тоже! Тоже!

– Да, ладно, Камнелобый, чего уж там.

Мешкотелый:

– Не вешай нос!

Склизкий:

– Равняйся на нас!

Длинно-Тонкий:

– Мы гордимся…

Мешкотелый:

– Угу…

Склизкий:

– Своим негодяйством!

– Негодяй, который гордится, что он негодяй, – негодяй вдвойне! – продолжал ворчать Камнелобый.

Мешкотелый:

– Но-но-но-но!

Склизкий:

– Ой, он ударен головой!

– Всё стоите и болтаете. А ваш негодяй сейчас сорвётся и никакой Слабачок не даст ему больше шанса сказать вам всё, что он о вас думает. Ай! Ой! – Камнелобый срывался с Слабачка обратно в бездну.