Подземная Канцелярия

— Сп… спасибо, — сказал я и захлопнул дверь, чтобы он не бросил еще одного взгляда на эти консервы и не заметил вопиющего несоответствия, которого он, не знаю почему, умудрился не заметить с первого раза.

Он отвернулся и пошел к патрульной машине. Все еще не веря своему везению, я на негнущихся ногах подошел к машине и залез в кабину.

— Трогай, водила, — сказал я.

— Потрогал и офигел, — сказал Виктор Палыч, выжимая сцепление. — У тебя вид какой-то странный, браток.

— И есть тому причины, — сказал я. — Вот можете вы мне ответить на один вопрос?

— Это смотря на какой.

— Вы права свои давно получили?

— Да уж лет тридцать без малого.

— А меняли когда?

— Года три назад, а что?

— Реально меняли или по блату?

— Слушай, а тебе-то что? — ворчливо спросил он, и я понял — по блату. — Ты кто, прокурор?

— Исключено, — сказал я. — Просто я хотел бы знать, когда вы в последний раз проходили медкомиссию.

— Тогда и проходил, когда права менял. Слушай, — подозрительно сказал он, — а ты на что намекаешь?

— Да ни на что, — сказал я. — Просто любопытно, там же, в медкомиссии, есть такой тест — на дальтонизм?

— Ну есть.

— И вы его прошли? Не обижайтесь, я просто хочу исключить тот вариант, что вы — дальтоник.

— Я — не дальтоник, — сказал он. — А ты лучше заткнись. Мне все эти разговоры не нравятся.

— Как угодно, — сказал я. — А вы в собственный прицеп заглядывали?

— А чего я, зеленого горошка не видел, что ли?

— Понял, — сказал я.

У меня было твердое мнение на этот счет, и оно состояло в том, что зеленого горошка в своем прицепе он точно не видел. По крайней мере в этом рейсе. Потому что то, что находилось в этом прицепе, в последнюю очередь было зеленым, хотя, возможно, на ощупь с горошком его и можно было перепутать.

Первым делом я позвонил Славику. Это была его работа, так что он пусть и думает. Принимать решение в такой ситуации я:

а) не хотел;

б) не мог;

в) не имел права.

— Славик? — осведомился я, когда чей-то голос буркнул мне «алло».

— Сейчас позову, — сказал голос, и я услышал звук брошенной на твердую поверхность трубки.

— Славик у телефона, — сказали мне секунд через тридцать. Семнадцать центов по моему тарифу, кстати.

— Это Гоша, — сказал я. — Свинка родила?

— Кто? — спросил Славик. — А, да, родила.

— А со мной кто первым разговаривал? Акушер?

— Кто? — спросил Славик. — А, нет, это сосед зашел. Отметить рождение, так сказать.

— Мог бы и поумнее отмазку придумать, — сказал я.

— Что? — спросил Славик. — А, это не отмазка. Она реально родила. Хочешь заезжай, я тебе этих покажу, как их, поросят.

— Поросят я не видел, — сказал я. — Слушай, я тут с грузом твоим…

— А? — спросил Славик. — Понял. Как таможня?

— С таможней все ровно, — сказал я. — Выехали. Но с грузом проблема.

— Что? — спросил Славик. Меня уже начал раздражать тот факт, что каждую свою фразу он препровождал вопросом. — Банки, что ли, помялись?

— Да нет, не особо, — сказал я. — Слушай, а ты вообще внутрь заглядывал?

— На фиг? — спросил Славик. — Зеленого горошка я не видел?

— Ты бы его и не увидел.

— В смысле? — спросил Славик. — Нет горошка? А что есть? Машина-то груженая.

— Груженая, — сказал я.

— Вот, — сказал Славик. — Гош, послушай, это вообще-то проблема уже не моя. Мое дело какое — документы оформить, машину с таможни забрать. А уж что там, в машине, это не ко мне. Без обид.

— Какие обиды, — сказал я. — И с кем мне проконсультироваться?

— С шефом лучше всего, — сказал он. — Извини, кажется, у нее еще один поросенок лезет.

И повесил трубку.

— Зашибись, — сказал я и набрал номер шефа. — Эдуард Петрович? Это Гоша.

— Правду говорят, как день встретишь, так его и проведешь. Чувствую, не избавиться мне от тебя до самой полуночи.

— Я по делу, между прочим, — сказал я. — Я тут Славика временно замещаю, ну там партия консервов венгерских и все такое.

— В курсе, — сказал он. — А сам Славик где?

— Дела у него. — Про свинку я говорить не стал.

— Разберемся еще, что у него за дела, — сказал шеф, и Славику я посочувствовал. Но он мне выбора не оставил, пусть теперь сам отдувается. — В чем проблема?

— У меня вопрос, — сказал я, — представляющий отнюдь не академический интерес. Вы не знаете, что дороже, горошек или сладкая кукуруза?

— А что?

— Просто от вашего ответа зависит, кинули ли нашу компанию или кто-то просто что-то напутал.

— Кукуруза дороже, по-моему, — сказал он. — Ненамного. А что?

— У меня тут ее двадцать тонн, — сказал я.

— А что должно было быть?

— Горошек.

— А по документам?

— Горошек.

— Водитель что говорит?

— Он в прицеп не заглядывал.

— Понятно, — сказал шеф. — Обычное разгильдяйство. Ты на таможне?

— Уже выехал.

— Как так? — удивился шеф.

— Они тоже в прицеп не заглядывали.

— А ты чего полез?

— Гаишник заставил.

— И сколько ты ему дал?

— Нисколько, — сказал я. Конечно, я — человек наглый, но не до такой степени. Честное вымогательство — это одно дело, а надувательство за глаза, к которому относится и завышение накладных расходов, — совсем другое. — Он не заметил разницы.

— Действительно, — сказал шеф, — одно желтое, другое зеленое, вот и вся разница.

— Бардак, — сказал я.